Где обитают клоуны

В последние несколько недель Скромное мнение уверенно перешло от пассивных методов восстановления эмоциональной энергии к активным. Благо  возможностей для этого было предостаточно.

Любое нормальное демократическое общество, не долго думая, запретило бы любую профессию, стабильно приносящую негативные результаты для этого общества. Однако, по неким странным причинам профессия экономиста стала непонятным исключением из здравого смысла. Более того, профессиональные экономисты начинают плодиться с повышенной скоростью, когда их дело начинает пахнуть жаренным. Они тогда часто наполняют свои речи отчаянием и унынием, что, по их мнению, неизбежно закончится концом света еще при наших жизнях. Они, видимо, считают, что такая позиция добавляет им профессионализма и уверенности, но они не “тянут” даже на религию и являются пародией на некую религиозную секту. Это возвращает нас к начальном тезису о том, что подобная деятельность должна быть запрещена обществом. Однако поскольку весь бизнес СМИ построен на трансляции бед и ужаса, то определение понятия “новостей” придется тогда изменить. Альтернативной могут быть новости советского образца:

Войска соседней недружественной страны перешли суверенную границу в районе поселка Х. Мирные трактористы, убирающие урожай на близлежащих полях, успешно отбили нападение агрессоров.

И тогда всем будет веселее и радостнее, что может даже помочь экономике с психологической точки зрения.

Интересно, что в кинематографе подобные пророки обычно минут за 20 до конца фильма заканчивают не самым благопристойным образом, несмотря на голливудский хеппи-энд. Но Скромное мнение не желает экономистам зла и считает, что они еще могут сослужить добрую службу обществу, если их роль определить ее истинным содержанием – клоуны.

Источником идеи о клоунах и ее ярким воплощением в жизни является Джим Роджерс – добрейший души человек, который от природы выглядит практически как Олег Попов, но без грима:

И хотя на вкус Скромного мнения дизайн его блога немного темноват для клоуна, веселая фотография Джима верхом на свинье не позволяет усомниться в искренности его клоунской сущности:

Джим – человек в финансовом мире очень известный. Он снискал себе известность еще в 70-е года, когда их совместно с Джорджем Соросом основанный фонд Quantum Fund стал звездой первой величины на финансовых рынках. Кстати, именно с помощью этого фонда Джордж Сорос в 1992 году посмеялся над правительством и народом Великобритании на сумму приблизительно в 1 млрд долларов, но к тому моменту Джим уже успел уйти на временную пенсию.

Джим теперь является очень публичной фигурой и любит транслировать свое мнение с экранов любых телеканалов и радиостанций. Лейтмотивом его мнения является следующая цитата из его блога (также на картинке вверху):

The idea that you can solve a problem of too much debt and too much consumption with more consumption and more debt... I mean it defies belief! (Идея о том, что вы можете решить проблему слишком большого объема долга и потребления еще большим объемом долга и потребления … я имею ввиду, что это не выдерживает критики!)

Речь, безусловно, идет о дефицитах бюджета и государственном долге, с помощью которых все разумные государства пытаются решить проблему долга частного.

Очевидно, что проблема частного долга лучше всего решается через рост экономики и доходов частного сектора. Именно этот эффект один к одному, т.е. доллар к доллару, и несут в себе дефициты государственных бюджетов.

Проблему частного долга можно также решить и через дефолты, но тогда в этом процессе пострадают заемщики. Так как Джим, очевидно, относится к противоположному классу кредиторов (кредиты обычно обеспечены реальным залогом или иными обязательствами), то его не сильно беспокоит судьба абстрактных заемщиков.

В целом, Джим, как сторонник австрийской школы экономики, на дух не переносит государство и его участие в экономике. Его рекомендация лидерам стран Г20:

Most of them should resign, and the ones who won’t resign they should all go down to the bar and just have a beer and leave the rest of us alone … People know what to do … they know how to start saving money. (Большинство из них должны уйти в отставку. А те, кто не уйдет (имеется ввиду меньшинство или те, кто не захочет?), должны пойти в паб, взять себе пива и оставить нас всех в покое… Люди знаю, что делать … Они знают, как сберегать деньги.)

Governments should do the same thing; governments should cut taxes and let people rebuild their savings. (Правительства должны сделать тоже самое. Правительства должны сократить налоги и позволить людям восстановить свои сбережения.)

Скромное мнение абсолютно согласно, что сокращение налогов увеличит доходы людей и позволит им восстановить свои сбережения. Но в силу простого математического факта сокращение налогов означает также рост дефицита бюджета. А силу сложившихся в мире институциональных решений это означает и рост государственного долга. Но эти сложившиеся решения не являются обязательными для системы бумажных денег, и поэтому если словосочетание “государственный долг” так плохо действует на нервную систему Джима Роджерса, то суверенное государство может изменить пару законов, и тогда необходимость выпускать государственные облигации отпадет сама по себе. Но в этом случае нервная система Джима будет страдать от риска дефолта, потому что Джим будет вынужден вкладывать свои сбережения в финансовые инструменты, имеющие риск частного дефолта, который он так активно проповедует как решение проблемы частного долга.

Стандартная ложь об ужасах неизбежной гиперинфляции, если правительство начнет “печатать” якобы “необеспеченные” деньги для покрытия дефицита бюджета, неприменима, т.к. эти деньги по определению будут сберегаться, а не тратиться. Более того, в бумажной денежной системе деньги сами по себе ничем не обеспечены, т.е. у них нет привязки в реальном мире, как это было при золотом стандарте. Поэтому рост количества денег не обязательно приведет к росту уровня цен. Может? Да. Обязан? Нет. В математике это называется “необходимое, но недостаточное условие”. Как кислород, который необходим, но недостаточен для возникновения белковой жизни. (А к вопросу о том, кто и что печатает или нет, Скромное мнение вернется в отдельном посте).

Но дело даже не в том, что Джим категорически не понимает, как функционирует денежная система. Смешно то, что его ноги отказываются сотрудничать с его же языком.

В 2007 году Джим переехал из Нью-Йорка в Сингапур. И он, безусловно, знает, что государственный долг Сингапура в 2009 году был равен 113.1% ВВП, что ставило Сингапур на 8 место в мире, лишь на 0.3 процентных пункта ниже несчастной Греции. При этом правительство Сингапура упорно отказывается от неолиберальной идеи сбалансированного бюджета, а сам бюджет или государственный долг оно даже не считает за важные статистические индикаторы. Образование – да. Занятость – да. Торговля – да. Медицина – да. А дефицит бюджета или государственный долг – нет. Ужас Джима Роджерса во плоти! Но, видимо, очень приятно все-таки жить в Сингапуре…

Если бы Джим Роджерс был последовательным, то он должен жить в Экваториальной Гвинее. По уровню жизни (ВВП на душу населения по покупательской способности) Экваториальная Гвинея находится на 30-м месте в мире – категорически не отсталое государство. По этому показателю она опережает Данию, Великобританию, Финляндию, Германию, Францию, Японию и так далее. Государственный долг Э.Гвинеи в 2009 году составил 5% ВВП. Но в этом виноват глобальный кризис. В 2008 году государственный долг Экваториальной Гвинеи был равен 1% ВВП и был самым низким в мире! Ну просто неолиберальный рай на земле!

Так в чем же тогда дело? А дело в том, что безработица в Э.Гвинее равна 30% против 3% в Сингапуре. Инфляция в 2009 году составила 7.5% против 0.2% в Сингапуре. А процентные ставки по банковским кредитам равны 15% против 5.38% в Сингапуре. Ой, неужто теория ссудного капитала и вся религия неолиберализма вторично отказали (первый раз – в Японии)? Грегори Мэнкью не помешало бы туда съездить с курсом своих лекций, а заодно и посмешил бы всю страну.

Вот такой вот клоун, этот Джим Роджерс. Однако он далеко не одинок в своей профессии.

На прошедшей неделе Европейский центральный банк сурово отругал правительство Румынии, которое решило урезать зарплаты сотрудникам собственного центрального банка на 25%. Как сообщает газета Financial Times

In a strongly-worded statement, the ECB on Monday warned that Romania’s actions violated European Union treaties allowing monetary authorities to operate freely and without political interference. (В понедельник в бескомпромиссных выражениях ЕЦБ предупредил, что действия Румынии нарушают соглашения Европейского союза, предоставляющим монетарным органам свободу от политического вмешательства.)

Далее газета сообщает, что меры фискальной консолидации, о которых правительство объявило в мае после выборов, включают сокращение на 25% зарплат всех государственных служащих, в том числе и сотрудников центрального банка. Эти меры являются критическими для выполнения Румынией целевых показателей дефицита бюджета, согласованных с Международным валютным фондом.

МВФ против ЕЦБ.

Скромное мнение трепетно ожидает результатов противостояния двух главных институциональных клоунов современности и надеется, что его покажут в прямом эфире в прайм-тайм.

ЕЦБ, якобы, заявил:

The principle of central bank independence requires that no third party should be able to exercise direct or indirect influence” over the central bank, adding the procedure would be “clearly prohibited” under EU treaties (Принципы независимости центрального банка требуют, чтобы никто не мог повлиять, прямым или косвенным образом, на центральный банк. Процедура однозначно запрещена в соответствии с соглашениями ЕС.)

Центральный банк Румынии поддакнул в своей бесконечной наивности:

It was now up to the government to adjust its legislation. (Сейчас все зависит от правительства, которое может изменить свои законы.)

Да, и одним из первых таких законов может стать закон об интеграции центрального банка в составе департамента монетарных операций министерства финансов в целях более тесного и эффективного исполнения экономической политики государства.

А в Венгрии новое правительство рассматривает закон, сокращающий зарплату главы ЦБ в 4 раза до жалких 8550 долларов США в месяц в пересчете по курсу. ЕЦБ, видимо, получит инсульт от такой невиданной наглости и беспардонности. Тяжело, однако, дается собственный хлеб, который клоун Трише зарабатывает на всех телеканалах, указывая законно избранным правительствам на то, как сильно и быстро они должны сокращать расходы бюджета.

Но звание главного клоуна года, скорее всего, уйдет некому Kartik Athreya, работающему в должности ведущего аналитика-экономиста в ФРС в Ричмонде. В середине июня на сайте ФРС данный Kartik Athreya выложил свое аналитическое исследование под названием “Экономика тяжела. Не позволяйте блоггерам говорить об обратном”. Весь интернет в одно мгновение взорвался от хохота. Данный позор уже убрали с сайта ФРС, но интернет полон копий навеки.

Вот что имел сказать этому миру Kartik Athreya:

Writers who have not taken a year of PhD coursework in a decent economics department (and passed their PhD qualifying exams), cannot meaningfully advance the discussion on economic policy. (Авторы, которые не завершили ниодного года докторской программы обучения на приличном (акцент Скромного мнения) экономическом факультете (и не сдали квалификационные экзамены на докторскую программу) объективно не могут способствовать дискуссии на тему экономической политики.)

Цитировать все шутки д-ра Kartik Athreya не имеет смысла, но Скромное мнение нашло в интернете такую интересную интерпретацию работы д-ра от одного очень известного журналиста:

Economics is hard. Really hard. You just won’t believe how vastly hugely mind-boggingly hard it is. I mean you may think doing the Sunday Timescrossword is difficult, but that’s just peanuts to economics. And because it is so hard, people shouldn’t blithely go shooting their mouths off about it, and pretending like it’s so easy. In fact, we would all be better off if we just ignored these clowns. (Экономика трудна. Очень трудна. Вы даже не поверите, насколько супер-пупер-архи-экстра-люкс-трудна экономика. Я имею ввиду, что вы можете думать, что воскресные кроссворды в вашей районной газете трудны, но это орешки для экономики. И потому что экономика так трудна, люди не должны жизнерадостно открывать свои рты, высказывая свое мнение, притворяясь о том, как легка экономика. В реальности нам всем было бы лучше просто игнорировать этих клоунов.)

Оказывается, идея о клоунах совсем не уникальна. Но Скромное мнение не в обиде. А вот бедному Kartik Athreya теперь придется искать новую профессию. Но с другой стороны у него есть явное призвание к профессии настоящего клоуна. Не пропадет без работы!

Вывод. Клоуны обитают везде. Их концентрация особенно повышена на территориях вблизи офисов центральных банков. Граждане, будьте осторожны!

Вращается ли Земля?

Давным-давно древние, наблюдая за движением Солнца, Луны и ночного небосвода, задавались вопросом том, что и вокруг чего вращается. Вращается ли Земля вокруг себя в неподвижном внешнем мире, или это внешний мир вращается вокруг Земли? Была выдвинут гипотеза о том, что Земля неподвижна, и проводились различные эксперименты в пользу подтверждения этой гипотезы. Например, если бы Земля вращалась вокруг себя, то люди, ходя по ней, постоянно должны были бы спотыкаться. Ветер в лицо всегда должен был бы дуть с востока. Реки должны были бы течь в одну сторону. А стрела, выпущенная вертикально вверх, всегда должна была бы упасть на запад от стрелка. И так далее. Очень тяжело далось людям знание о том, что Земля все-таки вращается вокруг себя во внешнем мире, и много людей было сожжено на кострах в процессе постижения этой истины.

Современная экономическая теория (неолиберализм) полна умозрительных заключений, построенных и верных в собственном маленьком мирке. Шаг в сторону – и эти модели рушатся как карточные домики, потому что их основные предположения оказываются недействительными (см. например теорию о ссудном капитале). Умозаключения неолиберализма также полностью игнорируют эмпирические факты из смежных социальных наук (например, дети неработающих родителей в своей профессиональной жизни также испытывают проблемы с постоянной работой). Все это характеризует неспособность неолиберализма посмотреть на решаемые проблемы с более широкого угла.

В связи с этим Скромное мнение отказывается пользоваться термином “теория”, ссылаясь на современную экономическую науку. Заявка на теорию подразумевает объективную возможность опровержения или подтверждения практикой. Однако на пути любых эмпирических фактов воздвигается неолиберальная гордость и заносчивость. В другой стороны термин “религия” требует всего лишь неколебимой веры и, следовательно, дает более точное описание процессов, происходящих в мировой экономике и политике. Современная экономическая религия, а не наука движет этим миром.

Однако, в последнее время Скромное мнение слишком много внимания уделило макроэкономике и трудностям современной экономической религии в объяснении обыденных явлений, случающихся каждый день за окном. С одной стороны не может не радовать, что подобные темы вызывают интерес и дискуссию. С другой стороны они отнимают очень много эмоциональной энергии, которой требуется время на восстановление. Скромное мнение продолжит интересоваться религиозными догмами и далее, но сделает небольшой перерыв на темы более приземленные. В конце концов, этот блог имеет своей целью не только размышления о макроэкономике, но так же и размышления о спекуляциях.

Поток негативных макроэкономических новостей в США начал напоминать конец 2007 - начало 2008 года. Например, в прошедшие четверг и пятницу из 18 основных макроиндикаторов только два оказались псевдо-положительными сюрпризами: частные расходы на строительство упали (!) меньше, чем ожидалось (строка 16), и уровень безработицы упал до минимального уровня с июля прошлого года (строка 21). Все остальные индикаторы поделили между собой категории от просто “плохо” до “катастрофически ужасно”:

И даже уровень безработицы при более пристальным рассмотрении уже подтвердил свою бесполезность как макроиндикатора. Падения уровня безработицы вновь было обусловлено сокращением рабочей силы, а не ростом уровня занятости – процессы, которые Скромное мнение уже не раз обсуждало. Крайне негативным стало падение среднечасового дохода (строка 25), а также сокращение часов работы (строка 27) – в современных условиях невозможно представить рост экономики, если эти два индикатора показывают негативную динамику.

Рынок акций хотя и отреагировал немного нервно на такой поток негативной информации, по итогам двух дней практически не изменился:

Формально это выглядит очень странно, но фактически означает, что подобные и многие иные плохие новости уже отражены в цене активов.

На данный момент стало совершенно очевидно, что экономика США уверенно вошла в стадию развития в виде “L”. Это означает очень умеренный рост ВВП и, возможно, даже некий рост занятости. Дефицит бюджета был и остается достаточно большим, чтобы предотвратить коллапс, но недостаточно большой или эффективный, чтобы перезапустить экономику в новый бизнес-цикл. Отсутствие естественного двигателя нового бизнес-цикла (как в двух предыдущих циклах был интернет или жилищное строительство) также говорит в пользу продолжительной буквы “L”.

Встреча Г20 однозначно показала различия между США и Еврозоной: первые пока не планируют сокращать дефициты бюджета, а вторые готовы сжечь себя на костре в угоду немецкой религии. Это означает, что рост процентных ставок откладывается на крайне неопределенное будущее. В любом случае, если следовать неолиберальной логике до конца, то процентные ставки надо повышать только года частный сектор, а не экономика в целом, начнет показывать слишком быстрый рост. Всему развитому миру до этой стадии еще ооочень далеко.

С другой стороны, кризис дефолтов в еврозоне на данный момент миновал. ЕЦБ, в страхе оказаться никому не нужным, наконец-то проглотил свою бесценную гордость и начал скупать на рынке облигации стран еврозоны. Для долгосрочного будущего евровалюты это действо - “что мертвому припарки”, но некоторое время еврозона выиграла. К сожалению, выигранное время еврозона успешно просадит в борьбе за “это”, следующая стадия которого наступит приблизительно через год, когда всем станет совершенно очевидно, что их борьба за “это” упорно приносит только негативные результаты.

Все это говорит в пользу того, что в отсутствии новых новостных факторов рынки больше падать не будут. Более того, Скромное мнение ожидает даже хода вверх, для объяснения которого у него есть анти-неолиберальная невероятная гипотеза: рынок акций и макроэкономика больше не связаны друг с другом, и, соответственно, для роста рынков рост макроэкономический больше не нужен.

Скромное мнение провело небольшое исследование на основе двух индексов акций – Dow Jones Industrial Average и S&P500 – посмотрев на уровень наличных денег и краткосрочных инвестиций на балансе компаний, входящих в эти индексы. Банки и страховые компании были исключены за непригодностью, поскольку наличные деньги и краткосрочные инвестиции являются частью их бизнеса. Это сузило индекс DJIA до 26 компаний, а индекс S&P500 – до 453 компаний. Результаты по состоянию на второй квартал в миллионах долларов представлены в следующей таблице:

Итого, 26 компаний, входящих в индекс DJIA, имеют на баланса наличных денег и краткосрочных инвестиций на сумму в 366 млрд. долларов (в среднем 14 млрд. долларов). Для индекса S&P500 это цифра составляет 1184,5 млрд долларов (в среднем 2.6 млрд долларов).

Во-первых, простой факт в табличке выше еще раз указывает на религиозную идиотичность утверждений неолиберализма о том, снижение зарплат и дерегулирование рынка труда привет к падению уровня безработицы. У крупнейших компаний США нет проблем с дороговизной рабочей силы, а есть проблемы с наличием привлекательных инвестиционных проектов.

Во-вторых, Скромное мнение уважает желание компаний держать на балансе некоторое количество наличных денег. Однако стоимость этих денег для акционеров равна стоимости капитала, которая практически по определению всегда превышает стоимость заемных денег.

Итак, у капитала нет новых проектов, но есть много денег. Эти деньги не приносят никакой отдачи, а за это отсутствие отдачи придется отчитываться перед акционерами за наличие такого количества неиспользуемых денег. Следовательно, капитал будет истерично искать место и способ применения накопленных запасов денег. А таким местом и способом в неолиберальном мире всегда являлись спекуляции. Следовательно, рынки будут расти. И всем будет хорошо.

Кроме простых работников, которым под эгидой будущего роста занятости еще больше порежут доходы.

Ссудный капитал

Стержневым положением теорий экономического неолиберализма является религиозная вера в свободу рынка, который, если ему позволить, всегда будет стремиться в состояние равновесия. Единственной силой, которая стоит на пути рынка в достижении желанного равновесия, является государство. Поэтому государство плохое и его следует ограничить.

Хорошим примером применения неолиберальных теорий является “борьба” с безработицей. Согласно довлеющей религии безработица есть результат регулирования рынка труда, выражающийся в существовании госпредприятий, профсоюзов, минимальной заработной платы, пособий по безработице и так далее. Подобные искусственные ограничения приводят к нарушению равновесия на рынке труда, т. к. не позволяют стоимости рабочей силы адаптироваться к изменяющимся рыночным условиям. В свою очередь, завышенные требования к оплате труда приводят к тому, что компании не могут позволить себе нанять дополнительных работников, и таким образом возникает безработица.

Многие страны встали на путь очищения, достигнув разных успехов в дерегулировании рынка труда. Результат в лучшем случае был нулевой, но чаще негативный. А там, где безработица все-таки сократилась, были вполне очевидны иные причины ее падения. Однако, если подобные факты случайно всплывали в дискуссиях, Скромное мнение всегда поражалось той ненависти, с которой вроде бы разумные граждане были готовы лишить своих же соотечественников прав на существование. И словно в подтверждении этого стремления к уничтожению Конгресс США 25 июня отклонил законопроект о продлении сроков выплаты пособий безработным.

Аргументы о финансовой несостоятельности компаний, которая не позволяет им нанять дополнительных работников, становятся особенно сюрреалистичными в свете постоянного роста доли корпоративных прибылей в ВВП – факт, который Скромное мнение уже обсуждало ранее. Результатом этих процессов стало перераспределение доходов в экономике: от зарплаты работников, которые обычно потребляют подавляющую часть своих доходов, в пользу ренты с капитала и его владельцев, которые часто сберегают намного больше, чем потребляют. В этих условиях рост ВВП стимулировался спросом, основанным на росте задолженности домохозяйств, что и привело к современному глобальному финансовому кризису.

Апологеты неолиберализма, которые наталкивались на подобные факты, уверенно отметали их, ссылаясь на очередную собственную фантазию – теорию ссудного капитала. Согласно этой теории сбережения, где бы они не образовывались, всегда посредством изменения процентной ставки преобразуются в инвестиции, что позволяет сохранить в экономике спрос равный предложению, и экономика остается в положении равновесия.

Эта же теория используется в качестве главного аргумента для продвижении программ фискальной консолидации. Государство, якобы доминируя на рынке ссудного капитала, влияет на процентные ставки, что приводит к вытеснению потенциальных инвестиций частного сектора из экономики. И поскольку государство всегда плохое (см. выше), то дефициты бюджетов следует ограничить.

Любому здравомыслящему человеку, умеющему смотреть за окно, очевидно, что и то, и другое утверждение являются полным отрицанием существующей реальности. Но, чтобы не быть голословным, обратимся сначала к теории ссудного капитала в изложении одного из главных рупоров неолиберализма – Грегори Мэнкью. Скромное мнение будет использовать “Учебник XXI века” издательства “Питер” под названием “Принципы Экономикс”, который является переводом на русский язык, сделанным в 1999 году, книги Principles of Economics под авторством Грегори Мэнкью. Глава 25 этого учебника называется “Сбережения, инвестиции и финансовая система”.

Начинает Мэнкью с важных тождеств из системы национальных счетов (здесь и ниже – выделения оригинала), “то есть уравнений, справедливых при любых значениях входящих в них переменных”, а именно:

Y = C + I + G + NX,

где Y – это ВВП, C – потребление, I – инвестиции, G – государственные закупки, а NX – чистый экспорт. Любые расходы в экономике будут учтены в правой части уравнения, и поэтому оно является тождеством.

Следующим шагом Мэнкью допускает, что экономика является закрытой, что позволяет ему избавиться от чистого экспорта. “Предположение о закрытости весьма полезно, поскольку позволяет сделать несколько важных выводов, применимых к экономике любого типа … Таким образом, в закрытой экономике ВВП равен сумме потребления, инвестиций и государственных закупок”:

Y = C + I + G

Далее, “чтобы наглядно представить, что это уравнение может сказать нам о роли и месте финансовых рынков, вычтем C и G из его правой и левой части”:

Y – C - G = I

“Левая часть уравнения (Y – C – G) представляет собой доход экономики за вычетом объемов потребления и государственных закупок. Эта величина называется национальными сбережениями, или просто сбережениями, и обозначается S.” Тогда:

S = I

“из чего следует, что сбережения равны инвестициям”.

Затем, “для лучшего понимания смысла определения национальных сбережений” Мэнкью вводит налоги и “разделяет национальные сбережения на две составляющие: частные сбережения (Y – T - C) и государственные сбережения (T - G).” Соответственно, “общественные сбережения равны разности доходов государства, полученных в виде собранных налогов, и его расходов.”

И далее следует вывод: “выражение S = I отражает важный факт: для экономики в целом сбережения должны быть равны инвестициям … Каков механизм поддержания этого равновесия? Что регулирует заинтересованность в сбережениях одних людей и в инвестициях – других?” Его ответ – финансовая система, а именно рынок акций, облигаций, банки, фонды и так далее.

В оправдание этого вывода Мэнкью строит рынок заемных средств, на который “поступают все средства, идущие на сбережения, и на нем же заемщики получают ссуды на инвестирование. На этом рынке существует единая ставка процента по вкладам и по ссудам.”

Механизм функционирования этого рынка следующий: “рынок заемных средств, как и любой другой рынок регулируется спросом и предложением … Процентная ставка отражает либо плату за пользование кредитом, либо доход заимодавца. Поскольку высокая ставка процента приводит к удорожанию ссуды, это, в свою очередь, приводит к снижению величины спроса на заемные средства. Одновременно высокая ставка процента делает более привлекательными сбережения, что вызывает рост их предложения.”

Рисунок 25.1 изображает этот механизм графически и показывает точку равновесия, где предложение и спрос совпадают, при процентной ставке на уровне 5%:

В заключение главы 25 Мэнкью использует “модель спроса и предложения для анализа различных направлений государственной политики, влияющей на сбережения и инвестиции.” Пропуская анализ различных механизмов стимулирования сбережений и инвестиций, сфокусируем внимание на анализе влияния дефицитов бюджета на сбережения и инвестиции.

Мэнкью утверждает, что “один из самых острых внутриполитических вопросов последнего десятилетия в США – проблема дефицита государственного бюджета… Накопленный дефицит бюджета носит название государственного долга. В последние годы произошел заметный рост обоих показателей, что вызвало острые дискуссии, касающиеся проблем дефицита бюджета, распределения государственных средств и долгосрочного экономического роста.”

Анализ влияния дефицита бюджета на рынок ссудного капитала Мэнкью представляет в виде графика 25.4, на котором отрицательные сбережения государства (дефицит бюджета) приводит к сдвигу кривой сбережений из положения S1 в положение S2. Данное действие приводит к росту процентной ставки, что вынуждает “многих потенциальных заемщиков отказаться от планов строительства новых домов или предприятий. Снижение инвестиционной активности, вследствие роста объемов заимствования государства, называется вытеснением”:

В итоге Мэнкью формулирует вывод теории ссудного капитала, “когда вследствие роста дефицита государственного бюджета уровень национальных сбережений снижается, это приводит к увеличению равновесной ставки процента и уменьшению объемов частных инвестиций.”

И именно по этой причине на проходящей в эти выходные встрече G20 в Торонто будет принято длинное коммюнике на тему фискальной консолидации здесь, сейчас и для всех. Все это навязывается электорату в полном отрицании реальности за окном. Например такой, в которой процентные ставки по 30-летней ипотеке в США достигли на прошлой неделе своего исторического минимума и сделали это, несмотря на рекордные дефициты федерального бюджета:

Тем не менее, многие ученые и не очень мужи продолжают верить в ахинею типа “рынка ссудного капитала” и основывают экономическую политику суверенных стран на подобных псевдо-теориях.

Можно придумать множество опровержений теории ссудного капитала, даже не вдаваясь в детали того факта, что суверенное государство с собственной валютой предоставляет частному сектору чистые финансовые активы, с которыми он работает. Такое государство по определению не может сберегать в собственной валюте, т.к. является монопольным источником этой валюты, и акт “сбережения” (профицит бюджета) является актом уничтожения финансовой ликвидности частного сектора. Следовательно, не дефицит бюджета изымает финансовые средства из экономики, а профицит бюджета лишает частный сектор финансовой ликвидности.

На тему неадекватности теории ссудного капитала можно было бы продолжать и далее. Например, неявное допущение о том, что дефицит бюджета есть исключительно потребление (а не инвестиции), что приводит к снижению инвестиционной активности в экономике, а следовательно и долгосрочного экономического роста, является откровенной идеологической ложью.

В основе всех заблуждений Мэнкью и неолиберализма лежит параноидальное стремление к состоянию равновесия. В тот момент, когда они получают тождество S = I, тут же постулируется существование некого рынка, который достигает состояния равновесия посредством изменяемой цены, который получает название рынка ссудного капитала.

Да, система национальных счетов приводит к равенству сбережений и инвестиций, но это равенство не указывает на причинно-следственную связь. Более того, сбережения являются особым показателем системы национальных счетов, который невозможно измерить, в то время как остальные поддаются измерению. Это означает, что сбережения являются категорией системы национальных счетов, которая уравнивает все остальные между собой. И как следствие, сбережения и инвестиции не являются независимыми переменными. Этот факт позволяет очень удобно оценить глубину неолиберального зомбирования населения.

Сбережения есть по определению разница между доходами и расходами. В параллельном мире разница между доходами и расходами называется … прибылью. У подавляющего большинства людей идея о том, что из инвестиций возникает прибыль, не вызывает отторжения. А идея о том, что инвестиции обязательно требуют предварительного наличия прибыли, в наше кредитное время является просто смехотворной. Соответственно, нераспределенные доходы бизнеса и профициты домохозяйств намного естественней представлять в качестве результата удачных инвестиций, а не отложенного потребления. Особенно, если учесть “узкую группу ограниченных” людей, ответственных за существенную долю доходов в любой стране. Уж эти-то точно не сберегают ради будущего потребления.

Аналогично этому, у большинства людей будет вызывать отторжение идея о том, что государство должно получать прибыль, облагая налогами граждан на сумму, превышающую расходы. Однако, благодаря усердию неолибералов, это интуитивное заключение полностью переворачивается в головах электората, которому постоянно твердят о том, что государство должно сберегать, потому что это … хорошо и точка. С другой стороны, сокращение расходов бюджета относительно взимаемых налогов означает, что электорат получает меньше за те же деньги. В параллельном мире это называется … инфляцией. Но это уже просто интересный факт :)

В заключение остается только показать, каким образом экономическая система, не находящаяся в равновесии, на самом деле стремится к равновесию. Эта версия реальности отличается от той, о которой так усердно нам рассказывает Мэнкью в главе 25 своего учебника 21-го века.

В экономике равновесие определяется таким состоянием, когда планируемые совокупные расходы равны совокупному выпуску. В этом случае весь произведенный продукт находит спрос, а система находится в равновесии. В любом ином случае выпуск и доходы будут меняться, пока экономика не достигнет состояния равновесия.

Поскольку будущее не определено, то фирмы пытаются спрогнозировать будущий спрос на собственную продукцию и соответственно планируют производство и его расширение (инвестиции). Если фирмы оказались чрезмерно оптимистичны в собственных прогнозах, и совокупные сбережения в экономике превысили прогнозы (расходы оказались меньше), то перепроизводство продукции превратится в незапланированные или вынужденные инвестиции в складские запасы.

В масштабах экономики это состояния описывается превышением совокупного выпуска (ВВП) над совокупными расходами, т.е. Y > C + I + G. Такая ситуация не является равновесной, а следовательно что-то должно измениться. Этим “что-то” является совокупный выпуск и доход, и поэтому в следующем производственном периоде фирмы сократят производство и занятость. Это приведет к падению ВВП (национального дохода), а как следствие и сбережений.

Этот процесс будет продолжаться до тех пор, пока фактические сбережения будут превышать планируемые инвестиции. Экономика будет продолжать сокращаться вместе с доходом до тех пор, пока уровень сбережений не начнет совпадать с ожиданиями фирм. Таким образом, в противоположность утверждениям г-на Мэнкью, равновесное состояние в экономике достигается через изменение совокупного дохода, а не процентных ставок.

Вывод.

Вопреки допущениям теории ссудного капитала, сбережения и инвестиции не являются независимыми переменными. Сбережения, не только как остаточная категория в системе национальных счетов, но и логически, зависят от дохода (ВВП). ВВП (доход) зависит от совокупного спроса, частью которого являются, в том числе, и инвестиции. Таким образом, сбережения являются следствием совершенных расходов на инвестиции. Интуитивно сбережения (разница между доходами и расходами) могут быть представлены как прибыль от предыдущих инвестиций домохозяйств и корпоративного сектора.

В противовес теории ссудного капитала равновесное состояние в экономике достигается не через изменение процентных ставок, выравнивающих предложение сбережений и спрос на инвестиции, а через изменение совокупного дохода (ВВП).

Дефициты бюджета являются прямым доходом частного сектора и финансируют его желание сберегать. Расходы бюджета поддерживают совокупный спрос в экономике и предотвращают падение ВВП и занятости в ситуации, когда частный сектор увеличивает свое желание сберегать.

Религиозная чушь, которую Мэнкью, а также издательство “Питер” под громким названием “Учебник XXI века” проталкивают невинным студентам отрицает не только элементарную логику, но и экономическую реальность этого мира. Впрочем, настоящая религия и не может посягать на меньшее.

Конечно же, страны, которые добровольно отказались от собственного денежного суверенитета, живут в мире ограниченного внешнего предложения финансовых ресурсов, где все участники экономического процесса вынуждены конкурировать друг с другом посредством процентной ставки. Этот факт, однако, не помешает участникам встречи G20, проходящей в Торонто, зачесать все страны без разбора под одну гребенку. Это и не удивительно, поскольку идеологическим смыслом неолиберализма является установление доминанты капитала над работниками, создающими продукт.