Адекватные зарплаты

Валовой внутренний продукт есть, по определению, агрегированные доходы или расходы в экономике за определенный период, где расходы и доходы отражают совершаемые продавцами и покупателями транзакции с бухгалтерской точки зрения. Проведенные расходы и доходы определяют установившийся баланс экономического спроса и предложения, что находит свое отражение в номинальной величине – цене продаваемых и покупаемых товаров и услуг.

Экономику, как всеобъемлющее понятие, можно разделить на сектора. Совокупность секторов будет продолжать описывать “целое”, но позволит понять внутреннюю динамику процессов, происходящих между секторами. Согласно принятой классификации первичным делением экономики является деление на государство и частный сектор. Следующим шагом является деление частного сектора на национальный частный сектор и зарубежный сектор. Если глубина анализа того требует, что национальный частный сектор далее делится на домохозяйства и бизнес.

При любом применяемом делении все сектора продолжают оставаться частью целого. Следствием этого является тот факт, что любые дисбалансы в рамках одного сектора всегда будут находить свое зеркальное отражение в иных секторах, дополняющих всю систему до исходного целого. Например, чистый доход одного сектора всегда соответствует чистому расходу всей остальной системы. Все это происходит в рамках национальных счетов, детали которых Скромное мнение уже обсуждало ранее.

Итак, национальные счета накладывают бухгалтерское требования балансировки всей системы, т.е. сумма дисбалансов всегда равна нулю. Простейшим примером этого факта, который, тем не менее, очень удобно игнорируется современной экономической теорией, является равенство между дефицитом государственного бюджета и профицитом частного сектора, включающего национальный частный сектор и зарубежный сектор. Скромное мнение этот факт тоже уже не раз обсуждало.

Аналогичным образом профицит государственного бюджета и наличие чистого импорта (т.е. сбережений зарубежного сектора) требуют балансирующей позиции национального частного сектора, который обязан в этом случае находится в дефиците, т.е. обязан тратить сверх своих доходов. Делать он это может используя свои существующие сбережения и/или увеличивая свои долги, что в любом случае приводит к росту финансового рычага.

В далекие времена, когда за окном трещал суровый золотой стандарт, государство играло практически по тем же правилам, что и вся экономики. Деньги тогда имели вещественные эквиваленты в реальном мире, а финансовый рычаг имел ограничивающее значение на всех заемщиков без исключения, т.к. вынуждал финансировать любые дефициты у кредиторов. Далее власть переходила в руки кредиторов, которые могли согласиться или не согласиться финансировать чужие дефициты. Тем не менее этот факт не помешал США иметь дефицит бюджета в размере около 30% ВВП во время Второй мировой войны.

В современных условиях бумажных денег и плавающих обменных курсов государство с собственной валютой является монопольным источником собственных денег, что освобождает его от необходимости финансировать собственные дефициты, пусть оно и продолжает это делать по историческим и политическим причинам. Также оно освобождает его от ограничений финансового рычага. Скромное мнение опять же обсуждало эти вопросы ранее (тут и тут).

Развитые страны обычно имеют дефицит внешнеторговых операций, потому что весь остальной мир стремится копить финансовые активы, номинированные в развитых валютах.  С другой стороны, религиозная вера в неолиберализм привела к повсеместному и механическому насаждению профицитов бюджета как вселенского блага и признака качества государственного управления. В зомбировании населения повсеместно использовались такие слова prudent (бережливый) или sustainable (устойчивый), а то, что происходило в частном секторе якобы не имело значения.

Такая позиция национальных государственных финансов привела к стремительному росту долгов частного сектора во всем развитом мире. Например, в США рост долгов домохозяйств относительно ВВП стремительно ускорился после нефтяного шока в конце 70-х, когда все мыслительные процессы уверенно затмила религия неолиберализма, подавляющая фискальную политику в пользу монетарных инструментов:

Дефицитная паранойя требовала постоянного сокращения дефицитов бюджета и в итоге привела к профицитам бюджетов (в США во времена правления Клинтона).

С восходом звезды неолиберализма был придуман финансовый инжиниринг, и мировые финансы начали революционизироваться. На человеческом языке это означает, что все большие и большие объемы долгов можно было повесить на шеи домохозяйств. С другой стороны постоянное сокращение спроса в экономике со стороны государства имело дефляционные эффекты, что позволяло центральным банками понижать процентные ставки, еще больше повышая “привлекательность” кредитов для домохозяйств. Спираль закручивалась все сильнее, и каждая новая инновация и расширение кредитования во все более финансово нестабильные сегменты частного сектора (subprime) неизбежно приближало конец. Все это подносилось под соусом “великого спокойствия” (Great Moderation) и ставилось в прямую заслугу неолиберализма.

С другой стороны, использование безработицы в качестве инструмента контроля над уровнем цен, а также постоянное стремление что-нибудь приватизировать, разогнать профсоюзы или иным образом дерегулировать рынок труда привели к тому, что реальные доходы домохозяйств начали стремительно отставать от производительности труда (например в промышленности):

Нездоровая одержимость инфляцией отняла у неолибералов способность думать. Хотя они допускали возможность того, что номинальные зарплаты могут индексироваться на уровень инфляции, они удобно забыли о том, что рост производительности труда является одной из двух главных движущих сил экономики (плюс еще рост населения). Отсутствие правильного мышления привело к разрыву между ростом производительности труда и его оплатой, что означает перераспределение доходов в экономике от рабочей силы в пользу капитала. Этот факт описывается падением доли зарплат в ВВП:

Падение доходов домохозяйств и рост их расходов нашли отражение в доле сберегаемых доходов. В США до середины 70-х доля сбережений росла, достигнув приблизительно 10% располагаемых доходов, но с начала 80-х годов она начала стремительно падать, уйдя в отрицательную территорию во второй половине 2000-х:

Само по себе неравенство доходов (зарплаты и ренты с капитала) может и не представлять проблему, если владельцы капитала не стесняются тратить большую часть своего дохода на потребление. Так, например, обстоят дела в Италии, где у богатых людей есть дорогие хобби и стиль жизни

В США дела обстоят иначе, где, например, Уоррен Баффет прожужжал уже всем уши о том, как он 40 лет живет в одном доме и ходит обедать в ресторан за 15 баксов. Спонсируемая журналом Forbes гонка состояний также является показательной чертой американской мечты. А когда потребители добровольно не желают тратить свои сверхдоходы на потребление, то из экономики исчезает спрос, обеспеченный финансовыми средствами. А когда агрегированный спрос в текущем периоде падает относительно агрегированного предложения, то в следующем периоде падает уже предложение, что вызывает уже падение занятости. Поскольку капиталисты кровным образом заинтересованы в удержании и росте спроса, то они заинтересованы и в росте задолженности, потому что платить адекватную зарплату оказывается намного труднее, чем стимулировать рост долгового спроса.

Компенсирующим фактором дисбаланса доходов может и должна стать фискальная политика, задача которой заключается в регулировании спроса и предложения в экономике. Например, в США вплоть до 1964 года максимальная ставка подоходного налога составляла 90%. Тогда и волки были бы сыты, и овцы целы, а экономика находилась бы на финансово-устойчивом пути развития.

Вывод: Проблема равенства доходов является многогранной и критически важной для стабильности любой экономики. Игнорирование этой проблемы привело к современному финансовому кризису.

В любой экономике сумма секторальных балансов всегда равна нулю. Это означает, что при наличии профицита хотя бы у одного сектора должен существовать иной сектор, находящийся в дефиците. В развитых странах типичным является наличие чистого импорта (профицита зарубежного сектора). Этот факт совместно с повальным неолиберальным увлечением профицитами государственных бюджетов требует наличие дефицита у национального частного сектора, который последние 20-25 лет стремительно увеличивал свою финансовую задолженность. С другой стороны, неолиберальные теоретизирования по поводу инфляции и рынка труда привели к полной стагнации реальных зарплат, несмотря на постоянно растущую производительность труда. Развитие финансового инжиниринга и низкие процентные ставки стали благодатной почвой для проталкивания все более агрессивных долговых продуктов населению в целях поддержания агрегированного спроса в экономике. Все эти факторы вошли в формулу современного глобального финансового кризиса. Таким образом, неолиберализм срубил сук, на котором сидит весь капитализм, зависящий от платежеспособного спроса, от которого весь мир так усиленно избавлялся последние 20-25 лет.

Требование адекватных зарплат не есть глупое требование социалистов о всеобщем равенстве, а экономическая необходимость сохранять и увеличивать финансово устойчивый спрос на производимый ВВП – кровный интерес любого капиталиста. Одним из способов решения этой проблемы является кардинальная реформа налоговой системы, которая будет направлять сверхдоходы капитала на потребление текущего ВВП, стимулируя при этом доходы бедных слоев населения. Примером может быть быть полная отмена налогов для самой бедной трети налогоплательщиков и крайне агрессивное налогообложение вплоть до 90-95% доходов для самой богатой трети налогоплательщиков.