Ответы на вопросы. Часть вторая

На этой неделе Скромное мнение пропустит традиционное вступление “о рынках” и сразу приступит к продолжению ответов на ранее заданные вопросы. Первая часть ответов находится здесь.

Первая часть ответов была посвящена экономическим принципам функционирования государственного бюджета и связи бюджета с экономической активностью в частном секторе. Как справедливо было поставлено в упрек, в прошлый раз Скромное мнение не совсем четко обозначило начальные условия, что, возможно, привело к некоторой путанице в последовательности изложения. И хотя это не изменяет общие принципы функционирования и исполнения государственного бюджета, главный тезис о том, что частный сектор может сберегать только в финансовых обязательствах собственного государства, принципиально зависит от начальных условий. Таковыми являются суверенное в денежном смысле государство, выпускающее собственную неконвертируемую валюту, т.е. валюту, которая не обеспечена реальными активами, и обменный курс которой плавает по отношению к валютам иных государств. Явные или неявные добровольные привязки курса национальной валюты позволяют частному сектору сберегать в финансовых обязательствах иностранных государств, что накладывает на центральный банк обязательства по конвертируемости, а национальную экономическую политику подчиняет цели удержания обменного курса в ущерб любой иной политики, которая может быть экономически и политически обоснованной. Эти начальные условия сохраняются и для данной, второй части ответов на вопросы.

Некоторые читатели испытывали идеологический дискомфорт в связи со следующим утверждением Скромного мнения:

Одной из непререкаемых догм неолиберализма является сбалансированный бюджет в течение бизнес-цикла, т.е. дефициты бюджета во время экономических рецессий должны компенсироваться профицитами во время экономических бумов. Они сами себе придумали точку отсчета (“0”) и стали на нее молиться. Почему именно эта точка имеет особое магическое значение – никто не знает.

В частности, некоторых читателей возмутила ссылка на магическое значение нуля для дефицитов бюджета. Ведь нуль – это, как бы, разница между государственным долгом и его отсутствием, и поэтому эта точка не просто не является магической, а абсолютно объективной. И поэтому точка!

К сожалению таких читателей, подобные утверждения раскрывают их идеологическую предвзятость. В плане экономической науки все, на что такие аргументы указывают, это на макроэкономическую безграмотность аргументации.

Одним из самых базовых фактов системы национальных счетов является равенство трех секторальных балансов в экономике:

(S - I) =  (G - T) + (X – M),

где (S – I) представляет собой финансовый баланс частного сектора, (G - T) – баланс бюджета, а (X – M) – баланс внешнего сектора.

Данное равенство является следствием принципа двойной записи бухгалтерского учета. Оно означает, что рост чистых расходов одного сектора всегда находит отражение в росте чистых доходов какого-либо иного сектора.

Идеологическое требование сбалансированного государственного бюджета означает лишь то, что баланс национального частного сектора является обратным отражением баланса внешнего сектора. И поскольку практически все развитые страны являются чистыми импортерами (это означает, что внешний сектор сберегает), то диктат идеологии вынуждает национальный частный сектор наращивать свою задолженность. Декларируемая идеология, запрещая дефициты бюджета, разрешает зарубежному сектору сберегать, отказывая в этом праве собственной экономике. И где здесь экономическая логика?

Экономической теории как науке факт роста задолженности частного сектора безразличен, а вот обоснование идеологического требования сбалансированного бюджета вызывает разумные сомнения, потому что частный сектор является пользователем валюты в отличие от суверенного в денежном смысле государства, которое является ее источником. Рост задолженности частного сектора рано и поздно становится экономически нестабильным в связи с параллельным ростом риска экономического дефолта. В это же самое время суверенное в денежном смысле государство не имеет риска экономического дефолта, пусть даже оно и имеет риск политического дефолта. Но этот вопрос уже становится вопросом идеологии и политики, а не экономической теории.

Поэтому абстрактная точка “0” дефицита бюджета не имеет экономического смысла. Куда больший экономический смысл имеет точка отсчета на уровне дефицита внешнеторговых операций, который хотя бы учитывает экономические реалии экономики конкретной страны. К сожалению, идеологам далеко до понимания базовых фактов современной макроэкономики.

И после вступления, посвященному вопросам первой части, Скромное мнение приступает к вопросам второй части.

 

Вопрос. Какие события можно прогнозировать с учётом цифр федерального дефицита и долга?

Размер федерального долга является лишь отражением исторических дефицитов федерального бюджета, которые в силу существующих политических и институциональных решений преобразуются в государственный долг. Поскольку любые политические и институциональные решения являются надстройкой над экономической наукой, то размер государственного долга для экономической науки не имеет экономического смысла в любой абстрактный момент времени. Все, что он показывает, это размер чистых сбережений частного сектора (национального и внешнего), и вынести какой-либо экономический вывод или последствия для экономики из этой суммы принципиально невозможно.

Если изменить существующие решения и освободить правительство от юридического обязательства покрывать дефициты бюджета выпуском государственных облигаций, то государственный долг в виде государственных облигаций с течением времени исчезнет из экономики и будет заменен государственным долгом в виде наличных денег плюс обязательства центрального банка. В этом случае финансовый сектор экономики будет лишен дотаций из бюджета, и, если центральный банк откажется от проведения процентной политики, безрисковые процентные ставки естественным образом упадут до нуля. В противном случае центральный банк будет вынужден изымать излишек денег из банковской системы, что равносильно выплате процентов по этим излишкам как минимум в размере установленной базовой процентной ставки центрального банка. Тогда дотацию финансовый сектор будет получать не из бюджета правительства, а из бюджета центрального банка.

В современных условиях неконвертируемых бумажных денег с плавающими обменными курсами выпуск государственных облигаций является не фискальным инструментом, а монетарным, направленным на проведение процентной политики центрального банка. Весь существующий институциональный аппарат, привязанный к существованию государственного долга, можно хоть завтра отменить, а занятые ресурсы высвободить в реальную экономику, заняв их более продуктивных делом. Но в таком случае следует ожидать истерики от финансового сектора, которому, как показывает историческая практика многих стран (например, США), сценарий потерять гарантированный доход придется ему совсем не по душе.

В отличие от государственного долга дефицит бюджета имеет экономический смысл, но только в связке с другими секторальными балансами экономики, а также степенью экономической активности национального частного сектора. В частности, если дефицит бюджета превысит реальные производственные возможности экономики, то результатом станет инфляция. В современном мире такой сценарий является пока крайне отдаленным.

На следующем графике показана историческая динамика баланса национального частного сектора США в процентах от ВВП (т.е. разница между балансом бюджета и балансом внешнеторговых операций):

В качестве подтверждения, якобы, левых взглядов Скромного мнения, красным цветом на графике отмечен срок нахождения демократической партии США и ее президента Клинтона у власти (1993-2001 года).

Как минимум с конца 60-х годов в США не было более катастрофического правительства, чем левое правительство Клинтона. Переняв страну, в которой национальный частный сектор наслаждался вполне здоровым ежегодным ростом сбережений в размере 4% ВВП, Клинтон своей бюджетной политикой целенаправленно загонял экономику в долги. К концу его правления секторальный дефицит национального частного сектора достиг рекордных 6.5% ВВП.

Интернет-кризис и последовавшее за ним замедление экономики частично, за счет автоматических стабилизаторов бюджета реабилитировали ситуацию. Однако, жилищный бум, несмотря на все бюджетные старания Буша-младшего (война в Ираке, сокращение налогов и т.д.), перечеркнул достигнутые успехи.

В 2007 году частный сектор в США достиг внутренних пределов своей кредитоспособности, что материализовалось в глобальный кризис исторических масштабов (нижняя точка крайней правой впадины на графике соответствует апрелю 2007 года).

Скромное мнение провело пару простейших математических действий и выяснило, что простая сумма дефицитов национального частного сектора составила 37.8% ВВП, из которых почти 8.3% ВВП уже были компенсированы дефицитами государственного бюджета после декабря 2008 года. Это составляет 22% изначального объема.

Здесь уместно сделать отступление в сторону первой части ответов на вопросы и ответить на вопрос о том, является ли дефицит бюджета США большим или маленьким.

Ответ: дефицит федерального бюджета США является слишком маленьким и/или используется слишком нерационально.

Причина, по которой текущий дефицит является “маленьким и/или нерациональным” заключается исключительно в идеологии, которая не позволяет, например, не спасать банки, но мешает помогать простым людям.

Аполитичная и анти-идеологическая экономическая теория говорит, что дефицит бюджета был слишком маленьким, потому что он не смог компенсировать стремления к сбережениям национального частного сектора. Это выразилось в падении степени использования реальных ресурсов и, в первую очередь, в резко возросшем уровне безработицы, который, очевидно, обусловлен недостатком спроса в экономике, а не внезапно свалившейся неизвестно откуда аморальностью или ленью трудоспособного населения. Более того, официальный уровень безработицы не передает всю глубину падения экономического спроса, т.к. он не учитывает степень участия населения в рабочей силе (participation rate).

Особенности методологии расчета уровня безработицы включают в себя только ту часть населения, которая участвует в экономической деятельности, т.е. работает или активно ищет работу. Глубина текущего кризиса привела к тому, что часть трудоспособного населения, ранее участвовавшая в экономической деятельности, но не имевшая работу, просто отчаялась ее найти, перестала ее искать и, потому, выпала из расчета уровня безработицы. Если уровень безработицы рассчитать, зафиксировав степень участия населения на докризисном уровне (а именно 65.99% в декабре 2007 года), то текущий уровень безработицы составил бы 12.7% (красная линия на графике) против официальных 9.7% (зеленая линия):

Нерациональным дефицит бюджета является потому, что если бы правительство США заботилось не о банках и ко., а о простых людях, теряющих работу, то при фактическом росте дефицита бюджета на 1 трлн долларов США 7 млн человек, ставших безработным с декабря 2007 года (без учета роста населения и падения участия; около 12 млн человек с учетом этих факторов), могли бы получить оплачиваемую и полезную для экономики работу от государства со средней зарплатой в 130 тысяч долларов. Скромное мнение абсолютно уверено, что в текущих условиях большинство этих людей были бы счастливы работать даже за треть такой зарплаты. К сожалению, идеология свободного рынка не позволяет правительству пойти на такой шаг. Ведь куда более приемлемым с ее точки зрения является перераспределение “заработанных доходов” в пользу банкиров и их друзей. Но экономическая теория к данному факту относится аполитично.

Эффективность каждого дополнительного доллара дефицита бюджета определяется склонностью получателей данного доллара к потреблению. На языке неудачной количественной теории денег это носит название скорости обращения денег. Экономическим фактом является падение склонности к потреблению (скорости обращения) с ростом уровня дохода, т.е. дефицит бюджета, направленный на поддержание доходов богатых слоев населения, является экономически менее эффективным, чем дефицит бюджета, попадающий в руки бедных слоев населения.

Другим, часто забываемым экономическим фактом является рост склонности к потреблению импортных товаров с ростом уровня доходов, т.е. дефицит бюджета, направленный на поддержание доходов богатых слоев населения, приводит к росту импорта и ухудшению торгового баланса страны, по сравнению с дефицитом бюджета, попадающий в руки бедных слоев населения, которые больше потребляет товары местного производства. Следовательно, структура бюджета влияет не только на экономическую активность национальной экономики, но также и на ее внешнеторговую позицию. Плохая бюджетная стратегия может привести больше к стимуляции импорта, чем национальной экономики.

Перечисленный выше два базовых факта являются результатом экономической науки. То, как правительство распоряжается имеющимися у него в наличии инструментами экономической политики, является результатом идеологии. Существующая политика правительства США приводит в первую очередь к росту доходов богатых слоев населения, часть которых становится сбережениями зарубежного сектора. И если существующая идеология не позволяет адресовать дефициты бюджета бедным слоям населения, то не стоит тогда жаловаться на то, что дефициты бюджета такие большие, а толку от них так мало.

К сожалению, современная экономическая дискуссия уже так давно была заменена идеологическими дебатами, что даже два столь простые факты макроэкономической науки тонут под беспардонным напором то одной, то другой идеологии. Поэтому мы и имеем в 2009 году разговоры о фискальных стимулах, а в 2010 году – о фискальной консолидации. Настоящая наука сгорела бы от стыда, но весь разумный мир серьезно серьезно “ведется” на это шарлатанство в чистом виде.

Возвращаясь непосредственно к вопросу о том, какие события можно прогнозировать с учетом текущего дефицита бюджета США.

В отсутствие параноидальных идеологическо-политических конвульсий фискальная позиция правительства США в ближайшем будущем прогнозируется на уровне в 10% ВВП плюс/минус. Это позволит национальному частному сектору наращивать свои сбережения. При текущих темпах это ему позволит математически полностью компенсировать профициты Клинтона и т.д. в течение 4-5 лет.

Как себя поведет частный сектор в действительности покажет время. Безусловно, ментально частный сектор США отличается от японского, что может означать более ранее начало нового кредитного цикла, т.е. роста задолженности частного сектора. С другой стороны, финансовая травма является настолько глубокой, а хаос финансовой политики государства столь парализующим, что восстановление может занять больше времени. Скромное мнение считает, что в любом случае потребуется минимум год, по истечении которого можно будет провести новую рекогносцировку.

 

Как на ситуацию влияют дефициты и долги отдельных штатов?

Бюджетная позиция индивидуальных штатов оказывают самое прямое воздействие на экономическую ситуацию. И хотя бюджеты штатов подобны бюджетам стран еврозоны (в том смысле, что они являются пользователями валюты), в США существует федеральное правительство, выпускающее собственную валюту и ответственное за экономическую политику на своей территории. С политической точки зрения Скромное мнение не может представить ситуацию, в которой индивидуальным штатам будет отказано в дополнительном финансировании, если на то возникнет форсированная необходимость.

Поскольку бюджеты индивидуальных штатов несут вполне реальную финансовую нагрузку, вызванную текущим кризисом, адекватным ответом федерального правительства должна быть финансовая помощь всем штатам. Политически нейтральным решением, например, является либо отмена федеральных налогов в пользу бюджетов штатов, либо подушевой прямой трансферт финансовых ресурсов. Решений может быть много, но на что сподобится в этой ситуации идеология остается ждать от самой идеологии.

 

Как вписывается в ситуацию прогнозируемый дефицит Medicare/Medicaid/SocialSecurity?

Эта тема заслуживает отдельно рассмотрения, поскольку предел заблуждений соответствует полному размаху неолиберализма. Однако, бюджет времени Скромного мнения уже подходит к концу, и поскольку Скромное мнение не является источником времени, то ему придется закругляться. Итак, тезисно.

В отсутствие легализированной и принудительной эфтаназии любому обществу придется тем или иным заботится о собственных неработоспособных и/или безработных членах. Эта забота состоит в распределении реальных продуктов экономической деятельности (ВВП) среди всех членов общества. Подобное распределение всегда носит политический характер, а не экономический. Соответственно любые калькуляции псевдо-ужасных дефицитов, которые любители истерик любят совершать в экселе, не имеют никакого экономического смысла. Будущие решения относительно распределения экономического результатов труда будут приниматься будущими поколениями в процессе определения политического консенсуса в каждый конкретный момент времени. Выражаться этот консенсус будет в рамках изменений налоговой системы и фискальной политики.

Самым лучшим способом обеспечить в будущем адекватное существование больным, престарелым и безработным является рост производительности труда на пути в это будущее. Однако, существующая экономическая политика правительства США (как, впрочем, и многих иных стран) делает все возможное, чтобы этот рост производительности труда подорвать. Об этом свидетельствует полное отсутствие заботы о занятности и повышении образования и навыков молодежи, что выражается в катастрофически высоком уровне молодежной безработицы среди всех возрастных групп населения.

 

Находится ли финансовая система США под угрозой катастрофических событий, которые приведут к коллапсу её основных функций?

Любое общество борется за собственное выживание. Когда наступает критическая точка, любая доминирующая идеология без сомнений отодвигается в сторону, а ее место занимает новая. Поэтому самое катастрофическое событие, которое ожидает финансовую систему США, – это смена идеологии. Безусловно, некоторые члены общества воспримут это событие как катастрофу, но ничего страшного для экономики не произойдет.

Процесс смены идеологии может сопровождаться волатильностью финансовых рынков. Тем, кто привык думать, что это имеет значение для экономики, придется от этого отвыкнуть. Самым простым финансовым эффектом для США может стать изменение обменного курса доллара. Однако, учитывая неолиберальный статус доллара как резервной валюты, направление изменения курса является не очевидным и будет зависеть от новой идеологии экономической политики.

Изменение статуса резервной валюты приведет к падению курса доллара, что, в принципе, является очень желанным последствием со многих точек зрения. Падение курса доллара поможет США избавиться от дефицита внешней торговли, от дефицита бюджета (импорт товаров означает экспорт рабочих мест), а также восстановить собственное производство и увеличить темпы роста производительности труда национальной экономики. Последнее верно потому, что сервисная экономика в противоположность производству имеет вполне жесткие пределы роста производительности.