Мы за ценой не постоим

Самой большой темой прошлой недели стали данные по безработице, а также уточнение текущих моделей на основе свежих исторических данных. Ожидаемая поправка в 800 с небольшим тысяч новых безработных в итоге привела к поправке в 930 тысяч новых безработных по состоянию на март 2009 года и 1363 тысячи (правильно, тысяч тысяч!) по состоянию на декабрь 2009 года. И при этом официальный уровень безработицы упал с 10.0% до 9.7%! И хотя эти данные являются результатом двух независимых процессов, идиотизм официальной статистики безработицы, который, в противовес “говорящим головам в ящике”, Скромным мнением обсуждался много раз, нынче уже ни у кого не вызывает сомнений. На графике ниже последнее статистическое откровение отмечено красной звездочкой, которую надо искать вдали от желтых точек (по горизонтальной оси показаны ежемесячные изменения количества работающих, а по вертикальной оси – изменения уровня безработицы):

Ведь абсолютное количество работающих падало 24 раза в последние 25 месяцев (за исключением ноября 2009 года), а относительный уровень безработицы за тот же период падал 3 раза и один раз остался без изменений. Любопытно, что в том единственном месяце новейшей истории, в котором количество работающих вроде как выросло, уровень безработицы упал всего на 0.1 процентных пункта (сравните с падением уровня безработицы на 0.3 процентных пункта в последнем месяце):

Однако Скромное мнение не собирается в очередной раз обсуждать засаленную тему. Столь наглое противоречие официальных данных реальности за окном стало настолько очевидным, что “говорящие головы в ящике” уже испытывают трудности с раскручиванием явного “зеленого ростка” в восстанавливающейся экономике. И в условиях, когда миллионы иных средств массовой информации разглядывают под микроскопом все шероховатости очередного статистического маразма, самое время обратиться к святому. Например, к свободе рынка…

Свобода рынка для народонаселения планеты является весьма актуальной темой. У Скромного мнения есть стойкое ощущение, что некоторая часть народонаселения планеты готова умереть за эту свободу рынка, что бы она ни означала. Особенно подчеркнутой эта готовность стала на постсоветском пространстве, где, очевидно, продажа (посредством полной анархии) этой самой свободы, перешедшая в середине 80-х годов прошлого века в активную фазу, была настолько успешной, что стала абсолютным и непоколебимым смыслом мироздания у местных так называемых экономистов, а также практически всего населения, выросшего начиная с 80-х годов. Аргументы таких любителей экономики без исключения основаны на первичных эмоциях и призывам к чувству страха. Например, “грустно смотреть на страны, покинутые инвесторами”. Или “подумаешь безработные… посидят с годик без работы, а потом найдут новую”. Или "давайте представим, что инвесторы перестали покупать облигации правительства США”. В этот момент у слушателей, зрителей или читателей обычно парализуется воля к мышлению, и они погружаются в пучину первобытного страха, пытаясь представить разваленные и покинутые инвесторами города или закабаленные государства, работающие на тех же самых инвесторов. К сожалению, такими “экономистами” заполнены все без исключения страны этого мира. Ироничность момента заключается в том, что эти любители свободы подняли свои головы спустя всего год после того, как их свободный рынок сжался в страхе от самого себя. Еще год назад все они готовы были жертвовать своей свободой во всепоглощающем инстинкте самосохранения, но уже сегодня их голоса гремят от продолжающегося переизбытка адреналина в крови. Их вера в свободу рынка является настолько непоколебимой, что даже сам вопрос о том, что и вокруг чего вращается, не может рассматриваться в качестве рабочей гипотезы. Они верят слепо и безгранично, как религиозные фанатики. Однако, религиозная фанатичность характеризует человеческую расу с самых ярких сторон, ради нее сжигали людей, сталкивали в войнах народы, уничтожали или скрывали знания, она никогда не подразумевала диалог в поисках компромисса или лучшего пути. Именно этой дорогой пошла экономическая цивилизация, где одним из идолов еще до не давнего времени являлся Алан Гринспан…

(Скромное мнение вновь унесло в сторону. Не в его принципах взывать к первобытным чувствам и поэтому стоит вернуться на дорогу элементарных фактов).

С кончиной золотого стандарта на Землю опустилось темное облако неолиберализма. Можно по-разному относиться к википедии, но электронная эпоха привносит свои стандарты в мир первоисточника информации. В любом случае википедия дает следующее определения неолиберализма:

Неолиберализм (англ. neoliberalism) — направление политической экономии и философии, возникшее в 1930-е годы и достигшее своего расцвета в конце 1980-х — 1990-е годы XX века… Неолиберализм, в отличие от либерализма, не отрицает полностью государственное регулирование экономики, рассматривает свободный рынок и неограниченную конкуренцию как основное средство обеспечения прогресса и достижения социальной справедливости, возможных прежде всего на основе экономического роста, который измеряется валовым внутренним продуктом.

Как ни странно, но в этом определении удачно сконцентрирован весь бред, который столь рьяно насаждается любителями свободы и рынка. Во-первых, прогресс и справедливость, измеряемые валовым внутренним продуктом, безусловно включают производство оружия и, внимание, его использование, которое многие переразвитые страны, погрязшие в неолиберализме, не стесняются применять на неверных еретиках. Во-вторых, о мнении относительно справедливости и прогресса забыли спросить народы стран второго сорта (именуемых в официальном жаргоне “развивающимися рынками”), ресурсы которых бессовестно, а часто и безвозвратно эксплуатируются в неограниченной конкуренции. Вопрос о том, рабство или свободу зарабатывают эти страны, становится исключительно риторическим. И в конце концов, не стоит отрицать важность государства, особенно в те моменты, когда наступает необходимость спасать сами устои свободного рынка.

Пусть бы они измеряли прогресс и социальную справедливость количеством безработных или числом самоубийств, уровнем преступности или смертности, притоком туризма или доступностью образования, и тогда претензий было бы намного меньше. Ведь единственное, что будет иметь ценность спустя 50 лет – это знания и образование, а любая современная технология к тому моменту будет покрыта практически полувековой пылью. Но, как это ни иронично, в первую очередь именно образование (а не оборона) попадает под сокращение дефицитов бюджетов, которое навязывается неолибералами непосвященному обывателю. Достаточно вспомнить последнее обращение Обамы к своей нации.

Но посмотрим правде (а не экономическим моделям) в глаза хотя бы на примере США.

В архаичные 50-е и 60-е экономика США росла в среднем быстрее, чем после начала 70-х (горизонтальные линии показывают средний уровень за соответствующий период):

Лучше ситуация была также и с уровнем безработицы:

Но самое страшное свидетельство поражения центральных банков, а как следствие и идей неолиберализма заключается в инфляции. Даже если исключить шок, вызванный отменой золотого стандарта, и нефтяной шок конца 70-х годов, то средний уровень инфляции после середины 80-х все равно превышает средний уровень, наблюдавшийся в 50-х и 60-х годах:

И все это несмотря на уловки и массаж официальной статистики, без конца применявшиеся всеми без исключения администрациями. К сожалению, похожие графики наблюдаются в остальных развитых странах англо-саксонской модели свободы, но и не только в них. Вот так вот тремя простыми графиками разрушаются около-экономические и математические фантазии инвалидов ума из Чикаго. Да, нам нужна свобода, и за ценой мы не постоим. Мы согласны замедлить прогресс (“измеряемый валовым внутренним продуктом”), существовать без работы и при этом терпеть более высокие цены. Но ради свободного настоящего или хотя бы будущего мы согласны на это!

Но главная изюминка свободы заключается с следующей правде жизни. ВВП можно подсчитать на основе суммарных доходов экономики за год. Нужно быть слепым, чтобы не увидеть на графике внизу, что после монетарной реформы в 1971 году доля заработной платы в ВВП США устойчиво стремилась вниз и на данный момент составляет 44%:

Это также означает, что капитал получает 56% ВВП страны, а разница в 12 процентных пунктов соответствует приблизительно 1.7 трлн долларов.

Скромное мнение не знает, соответствует ли это распределение доходов принципам социальной справедливости, проповедуемым неолибералами. Но логично предположить, что в стране, в которой правит демократическое большинство и наблюдается подобная ситуация, наемный труд как явление планомерно искореняется в пользу капиталистической ренты, взимаемой с орудий производства ВВП. В этом свете становится понятно, почему правительство США не беспокоится о растущих рядах безработных. Эти трудовые маргиналы общества уже давно являются меньшинством в американской демократии. Правда тогда становится непонятно, каким образом США смогло перейти в постиндустриальной общество, в котором на сферу услуг приходится 80% ВВП. Последний раз, когда Скромное мнение пользовалось услугами в развитой стране (пусть даже не в США), оно всегда без исключения видело напротив себя сервисного работника.

В заключение хочется вернуться к теме жалких стран, покинутых всесильными инвесторами. В памяти всплывает случай с Аргентиной, где в 2002 правительство страны приняло единственное правильное по отношению к собственным гражданам решение – объявило дефолт. МФВ в тот момент заходился в истерике, сочиняя ужасные фантазии о том, как быстро в случае дефолта Аргентину выкинут на помойку мирового финансового рынка, а также как одиноко ей там одной будет. Но Аргентинцы – настоящие мачо – продолжали указывать на дверь. История показала, что иностранные инвестиции в Аргентине упали существенно, но совсем не надолго:

Ведь для инвесторов важно, как быстро растет экономика и сколько на этом можно заработать, а не то, кого они там обидели раньше. И после дефолта экономика Аргентины росла существенно быстрее и стабильнее, чем во время 90-х годов:

А на прошлой неделе орган надзора над финансовыми рынками в Великобритании (FSA) объявил, что 60% всех доходов, выплачиваемых сотрудникам финансовых компаний, должны быть без исключений и независимо от персональных контрактов задержаны до лучших времен. Все аргументы банкиров относительно того, что орган финансового надзора не обладает юрисдикцией над персональными контрактами, были парированы простым, но доходчивым аргументом “Да, над контрактами не обладает, но обладает над банковскими лицензиями”.

Именно таким образом и должно поступать государство, заботящееся о своих гражданах. А инвесторы никуда не денутся. На место старых инвесторов придут новые. Ведь все, что имеет для них значение, это как быстро и стабильно растет экономика, а также какой у нее потенциал в будущем. И тогда в инвесторах недостатка никогда не будет.