Проблемы ценообразования

На прошедшей неделе вышли уточненные данные по инфляции в еврозоне в декабре. Предыдущая оценка инфляции, 2.2% по сравнению с декабрем 2009 года, не изменилась, что уже превышает долгосрочный средний уровень в 2.0%:

Тут же начальство ЕЦБ выступило на всех теле-, радио- и интернет каналах, заявив, что ЕЦБ “всегда готов”, и напомнив, что летом 2008 года ЕЦБ повысил ставки, несмотря ни на что. Было бы чем гордится …

ЕЦБ, как религиозная до мозга костей структура, занимается тем, что управляет “инфляционными ожиданиями”. Инфляционные ожидания – это еще одна эфемерная монетаристская концепция, которую нельзя пощупать или измерить. Существование ожиданий постулируется в рамках теории, и их наличие позволяет монетаристам из номинальных процентных ставок получить реальные процентные ставки. А уж реальные процентные ставки являются ответом на все монетаристские вопросы бытия.

Детали инфляционного отчета в еврозоне являются очень занимательными в плане неолиберальных теорий свободного рынка и равновесия спроса и предложения. По итогам 2010 года самая низкая в еврозоне инфляция была зафиксирована в Словакии, Голландии и Германии, а самая высокая – в Греции. (Для полноты следует отметить, что Эстония, хотя и включена в отчет, но в 2010 году еще не входила в еврозону, а данные по Ирландии представлены по состоянию на ноябрь.)

Итак, Греция демонстрирует инфляционные чудеса, несмотря на то, что ВВП в Греции падает уже два года (зеленая линия). В это же время Германия демонстрирует анти-инфляционную реальность, хотя ВВП растет как на дрожжах (желтая линия):

И если ВВП в Греции падает от недостатка спроса в экономике, то почему при этом растут цены, несмотря на все усилия правительства Греции по неолиберальному дерегулированию экономики?

СМ по дороге на работу проходит мимо булочной, где периодически покупает булочку для утреннего кофе. Пару месяцев назад СМ с удивлением обнаружило, что цены на булочки выросли. “Как же так…”, подумало СМ и задумалось о житейских причинах этого явления природы. Ведь, несмотря ни на что, в булочной напротив цены не изменились. Почему же в условиях экономического кризиса и недостатка совокупного спроса в экономике, цены на потребительские товары растут?

Причин роста цен может быть много, и большинство из них идет в разрез с теориями о свободном рынке и равновесию спроса и предложения, определяющего рыночную цену. В частности, в приведенном выше примере с булочной причиной роста цен может быть падение спроса. Именно так! Падение спроса может вести к росту цен.

Фирмы в условиях падающего спроса отчаянно пытаются сохранить доход, который им жизненно необходим для, например, выплаты процентных платежей по кредитам или арендной платы, т.е. для покрытия фиксированных расходов. Выбор, который фирмы могут сделать в этой ситуации состоит из двух вариантов: а) банкротство или б) увеличение маржи и цены и связанный с этим шанс на выживание. И поэтому в реальности на этой планете цены могут расти в условиях падающего спроса (Греции), и падать в условиях растущей экономики (Германии). И как это связано с традиционными кривыми спроса и предложения? Никак!

Неолиберальные теории свободного рынка основаны на существовании совершенной конкуренции, требующей, помимо прочего, отсутствия барьеров для входа и выхода с рынка, а также равный и полный доступ всех участников рынка к информации (например, на цены товаров). Английская википедия утверждает, что:

Поскольку условия для совершенной конкуренции являются строгими, то существует небольшое количество, если вообще существует, рынков с совершенной конкуренцией. (Because the conditions for perfect competition are strict, there are few if any perfectly competitive markets.)

Итак, рынков с совершенной конкуренцией может не существовать в природе, но стремление к идеалу является смыслом жизни многих. И поэтому любое “правильное” государство должно делать все возможное, чтобы приблизить экономику к состоянию совершенной конкуренции, а именно приватизировать, дерегулировать, разгонять, отменять, не платить и так далее.

В 1956 году Richard Lipsey и Kelvin Lancaster придумали теорию, которую назвали “Theory of the second best” (Теория второго лучшего). Эта теория анализирует процессы, которые происходят в экономике в случае, если какие-либо условия оптимальности не выполняются.

Теория второго лучшего утверждает, что если все допущения теории не выполняются одновременно, то стремление к их практической реализации скорее всего ухудшит, а не улучшит конечный экономический результат:

Если одно условие оптимальности экономической модели не выполняется, то, возможно, что следующее лучшее решение требует изменения других переменных и использования значений, отличных от тех, которые обычно считаются оптимальными (if one optimality condition in an economic model cannot be satisfied, it is possible that the next-best solution involves changing other variables away from the ones that are usually assumed to be optimal)

Таким образом, если экономика не находится в идеальном состоянии совершенной конкуренции, и государство убирает одно из препятствий, оставляя все остальные, то результатом может стать ухудшение, а не улучшение экономической ситуации.

Одним из следствий теории является то, что искусственное внедрение государством новых препятствий, направленных на компенсацию уже существующих препятствий для совершенной конкуренции, может улучшить экономические результаты. Поэтому, когда государство требует, чтобы продуктовые магазины на любом ценнике справочно приводили цены товаров в пересчете на единицу веса, то экономический результат подобного регулирования, скорее всего, улучшит общее благосостояние.

Требование приводить справочные цены является еще одним примером поражения идей свободного рынка и в частности закона одной цены. Этот закон утверждает, что “в условиях эффективного рынка все одинаковые товары должны иметь одинаковую цену”. Якобы, конкуренция, арбитраж и погоня за прибыль сделают свое “дело” и все на благо потребителей. Однако:

Корпорации будут делать все возможное, чтобы сохранить свою прибыльность, не увеличивая расходы на инвестиции в разработку новых товаров ([C]orporations will go to considerable lengths to maintain their profit levels while not having to increase their costs by investing in new products).

Производители товаров намеренно запутывают потребителей, искусственно повышая сложность своих товаров.

Эта искусственная сложность проявляется в росте барьеров для понимания, которые не позволяют потребителям принять информированное решение. Результат – поражение конкуренции в грандиозных масштабах. (The effect of this artificial complexity is to raise the barriers to understanding sufficiently to prevent consumers from being able to make an informed decision and the result is a failure of competition on a grand scale.)

Этот вывод ведет к противоречивой, на первый взгляд, гипотезе: рост конкуренции ведет к росту цен. На рынках, где доминирует сложность, рост конкуренции и появление новых игроков ведет к росту сложности, что увеличивает для потребителей барьеры для понимания, а следовательно и их расходы. Причем этот вывод верен, даже если новые игроки предлагают простые товары. Такие, например, как мобильная связь или рынок электроэнергии:

По сравнению с конкурентными рынками результатом монополий, скорее всего, будут более низкие цены, более высокое производство и благосостояние потребителей. ([M]onopolies are likely to result in lower prices, higher output and greater consumer welfare than competitive markets)

Это утверждение сделал достаточно известный анти-неолиберал Steve Keen в своей статье, анализирующей дерегулирование рынка электроэнергии в США.

Так почему растут цены в Греции, несмотря на сильнейший экономический кризис и все усилия правительства по дерегулированию экономики? Причин может быть множество, но рост конкуренции и ликвидация барьеров, т.е. дерегулирование, совсем не гарантируют улучшение экономической активности и рост благосостояния потребителей. А какие еще цели должны быть у любого демократического правительства?

Проблемы с инфляцией

На прошедшей неделе удивили темпы инфляции в Евросоюзе. Они увеличились до 2.2% в декабре по сравнению с 1.9% в ноябре, несмотря на то, что ЕЦБ очень строго придерживается монетаристской философии, требующей стерилизацию интервенций, которые ЕЦБ проводит на рынке государственных облигаций “плохих” стран еврозоны.

Удивили также темпы розничной инфляции в Великобритании, которые в ноябре увеличились до 4.7% по сравнению с 4.5% в октябре. И хотя Банк Англии занимается псевдоинтеллектуальными упражнениями с количественным облегчением, монетаристский объем широкой денежной массы, М4, в сентябре (последние доступные данные) продолжил свое падение. В Великобритании все идет к тому, что эфемерная концепция инфляционных ожиданий все-таки вынудит Банк Англии повысить в ближайшем будущем базовую ставку, что только привнесет еще больше хаоса в национальную экономику, дополнив идею фикс фискальной консолидации бюджета.

В Китае темпы инфляции также продолжают расти, достигнув 5.1% в ноябре по сравнению с 4.4% в октябре. На этой волне Народный банк Китая в канун Нового года повысил процентные ставки.

Всем известно, что китайцы любят сберегать. Однако, рост ставок по депозитам означает рост процентных доходов населения, который выльется в рост спроса и потребления. Вот и пойми после этого логику монетаристов…

Народный банк Китая играет с огнем, предполагая, что темпы банкротств предприятий и сокращения занятости в связи с ростом процентных ставок превысят темпы роста процентных доходов, что в сумме окажет охлаждающий эффект на экономику. Им, конечно, виднее. Но с другого континента СМ просто кажется, что обученное в “лучших” американских университетах и лучших традициях неолиберализма молодое поколение китайских менеджеров просто не умеет думать иначе.

И только бастион количественных облегчений, ФРС и США, мучается от исторически невыносимо низкой инфляции:

Не складывается у монетаристов инфляционная жизнь.

Как показывает история, кардинальные проблемы понимания природы инфляции приводят к смене главенствующей экономической парадигмы. Во времена Великой депрессии и дефляции теории классической экономики уступили место кейнсианской макроэкономике, которая смогла дать понятный ответ о роли совокупного спроса в экономике и влиянию государства на совокупный спрос.

В 70-е годы уже кейнсианство, потерпев поражение в борьбе с последствиями отмены золотого стандарта и нефтяным шоком, уступило место неолиберализму, который через создание искусственной безработицы и подавление темпов роста доходов работников, узаконил новую экономическую идеологию главенствующей роли (финансового) капитала в экономике.

История повторяется вновь, но на этот раз уже неолиберализм терпит поражение, т.к. не может предложить ни одного разумного и цельного объяснения происходящим в мировой экономике процессам. Все страны индивидуально действуют в рамках лучших теорий и моделей неолиберализма, но фактические результаты этих действий настолько явно противоречат выводам этих теорий и моделей, что поневоле приходится задуматься об уместности последних.

Печатает Бернанке деньги или нет?

3 декабря в своем интервью в программе “60 минут” на вопрос о программе КО версии 2.0 Бен Бернанке сказал:

Одним из существующих мифов является то, что мы делаем, является печатанием денег. Мы не печатаем деньги (One myth that's out there is that what we're doing is printing money. We're not printing money.)

Тут же нашлись люди, которые обнаружили, что полтора года назад, в марте 2009 года, в той же программе и с тем же журналистом на вопрос о программе КО версии 1.0:

Вы печатали деньги? (You've been printing money?)

Бен Бернанке ответил:

В принципе, да (Well, effectively)

Бен Бернанке тут же стал посмешищем всего интернета.

Так печатает ли Бернанке деньги или нет? Этот вопрос мучает всех, кто до сих пор живет в вымышленном мире мультипликатора денег и разнообразных привычек времен золотого стандарта. На прошедшей неделе СМ в очередной раз получило этот же вопрос от своих коллег-финансистов, что и побудило его к еще одним предпраздничным размышлениям.

Оставим в стороне тот простой факт, что доллары США печатает Казначейство США, а ФРС всего лишь одалживает их у Казначейства под залог государственных облигаций. Подобная институциональная структура является типичной в мире (например, в России рубли печатает Гознак, подчиняющийся Министерству финансов) и не имеет отношения к вопросу.

Вопрос: чем являются банкноты, находящиеся в хранилище центрального банка? Деньгами или же раскрашенной бумагой, аккуратно нарезанной прямоугольниками и упакованной в пачки?

Ответ: сколько бы ЦБ или Казначейство не напечатали банкнот, в хранилище ЦБ они имеют статус бумаги.

Если клиент абстрактного банка приходит в банк и просит выдать ему с его счета миллиард долларов наличными, то банк попросит его зайти через неделю. В это время банк пошлет запрос в ЦБ с просьбой обналичить 1 миллиард долларов с его расчетного счета в ЦБ. Центральный банк идет в свое хранилище, отсчитывает банкнот на сумму в миллиард долларов, списывает миллиард с расчетного счета банка и выдает наличность банку.

Если клиент абстрактного банка приносит в банк чемодан наличных денег на сумму в один миллиард долларов и просит зачислить их ему на счет, то коммерческий банк деньги принимает и сумму зачисляет. После этого коммерческий банк везет этот миллиард наличных долларов в ЦБ и просит его зачислить их ему на его счет. Центральный банк принимает наличность и зачисляет миллиард на расчетный счет банка. Наличность же отправляется в хранилище.

Когда коммерческие банки запрашивают у центрального банка дополнительную наличность (например, перед Рождеством и Новым годом), центральный банк меняет банковские резервы со счетов коммерческих банков на наличные деньги. Тогда бумага из хранилища ЦБ становится наличными деньгами в обращении.

Когда коммерческие банки привозят избыток наличных денег в центральный банк (например, после Рождества и Нового года), центральный банк меняет наличные деньги на банковские резервы, которые он зачисляет на счета коммерческих банков. Наличные деньги свозятся в хранилище ЦБ, где они принимают статус разрисованной бумаги.

Есть ли у коммерческого или центрального банка выбор? Нет.

Может ли коммерческий или центральный банк отказать клиентам? В пределах остатков на счетах - нет.

Может ли коммерческий или центральный банк заставить клиентов обналичивать деньги? Нет.

Итак, может ли центральный банк печатать деньги? Формально – да. Но до тех пор, пока нефинансовый сектор экономики их не потребует, эти “деньги” будут являться бумагой, аккуратно нарезанной и сложенной в пачки в хранилище центрального банка. Банковские резервы и наличные деньги являются двумя типами бухгалтерских обязательств центрального банка, которые конвертируются друг в друга в соответствии с пожеланиям коммерческих банков, которые действуют в соответствии с пожеланиями своих клиентов. Чем в этих процессах управляет центральный банк? Ничем.

Столкнувшись с такой анти-печатной реальностью, фантазеры совершают очередную подмену терминов и начинают утверждать, что создание банковских резервов в компьютере ЦБ и есть искомое “печатание” денег. И поэтому центральный банк, покупая финансовые и другие активы, вполне может “печатать”, потому что он может создавать новые банковские резервы. Что же такое банковские резервы? Банк Англии говорит:

Резервы – это однодневные остатки на счетах коммерческих банков в центральном банке. Они являются обязательством центрального банка. Вместе с банкнотами, резервы являются наиболее ликвидным, безрисковым активом в экономике. И они являются основным активом для проведения расчетов. Банковские транзакции между клиентами различных банков напрямую или опосредовано проводятся с помощью переводов между резервными счетами в центральном банке. (Reserves are overnight balances that banks hold in an account at the central bank. As such, they are a claim on the central bank. Together with banknotes, reserves are the most liquid, risk-free asset in the economy. And they are the ultimate asset for settling payments; banking transactions between customers of different banks are either directly or indirectly settled through transfers between reserves accounts at the central bank.)

Итак, банковские резервы являются обязательством центрального банка и используются для расчетов между банками (как наличные деньги используются для расчетов в розничной экономике).

Если центральный банк хочет увеличить объем резервов в банковской системе, то покупает у частного сектора другие финансовые активы. Приобретая у частного сектора (в рамках программ КО) активы на рыночных основаниях, центральный банк меняет одни активы на другие. В итоге общая сумма активов в частном секторе не меняется, но меняется лишь их композиция.

Замену одних (финансовых) активов частного сектора на другие, происходящую по рыночной цене, теоретически можно назвать “печатанием денег”, но смысл этой концепции выходит за рамки доступного для простого обывателя, коим СМ и является. Еще более непонятной эта концепция является для случая замены центральным банком одного типа финансовых обязательств государства (облигаций) на другой (резервы).

В отличие от операций центрального банка, расходы правительства (дефицит бюджета) увеличивают количество активов в частном секторе. Причем происходит это независимо от того, выпускает правительство облигации или нет. Выпуск облигаций лишь меняет одни финансовые активы частного сектора (банковские депозиты и резервы) на другие (облигации).

Когда правительство совершает расходы, оно инструктирует своего банковского агента (центральный банк) перевести деньги со счета правительства на определенный счет в банковской системе. В результате данной транзакции центральный банк увеличивает остаток на резервном счете банка получателя (растет денежная база), а банк-получатель увеличивает остаток на расчетном счете получателя бюджетных расходов (увеличивается денежная масса). Когда правительство взимает налоги, то объем депозитов и объем резервов в банковской системе уменьшается.

Государственные расходы создают деньги, увеличивают денежную массу и объем финансовых активов в частном секторе, а взимаемые налоги уничтожают деньги, сокращают денежную массу и уменьшают объем активов в частном секторе. Бен Бернанке лишь выполняет указания правительства, действия которого санкционированы Конгрессом США в рамках ежегодно утверждаемого федерального бюджета. Есть ли у него выбор? Никак нет.

 

Вывод

“Деньги” в экономике “печатает” правительство, когда проводит расходы. Если агрегированные расходы правительства превышают взимаемые налоги, то объем финансовых активов в частном секторе растет. Профицит бюджета, соответственно, уничтожает финансовые активы частного сектора. План расходов и доходов бюджета утверждается Конгрессом, как верховного законодательного органа. Невыполнение законов преследуется согласно законодательству. Центральный банк лишь обеспечивает функционирование банковской и платежной системы. Он не может “печатать деньги”, хотя может менять структуру финансового портфеля частного сектора.