Инфляция, дефляция и так далее

Инфляция – это всегда и везде монетарный феномен. М. Фридман

А дефляция – это что такое?

Конец света, который померещился всем в начале прошлой недели в связи с тем, что Китаем якобы уступил первенство Японии в качестве главного “кредитора” США, был не просто отложен, а кардинально пересмотрен официальной статистикой. Уточненная версия финансовых позиций двух главных “кредиторов” выглядит теперь следующим образом:

Как много может измениться всего за одну неделю! И придется теперь Японии еще долго трудиться, чтобы обогнать Китай.

Также на прошедшей неделе вышли уточненные данные роста ВВП в четвертом квартале в США. Говорящие головы в ящике получили наконец-то новость достойную раскрутки, но взгляд внутрь как всегда наводит тоску. Выдержка из отдельных позиций уточненных данных представлена ниже:

Итак, согласно новым данным вклад в ВВП частного потребления, а также чистого экспорта и расходов государства (т.е. всего, что имеет значение для экономики) был понижен в сумме на 0.61 процентных пункта. А вклад магических частных инвестиций был повышен на сногсшибательные 0.81 процентных пункта. В итоге рост ВВП был пересмотрен с 5.7% до 5.9% в годовом исчислении. Однако 3.88 процентных пункта в росте ВВП было получено благодаря сокращению падения складских запасов, которые почему-то все еще продолжают подать (минус 16.9 млрд вместо предварительных минус 33.5 млрд). Плюс немного магии с дефлятором ВВП и … брюки превращаются … в экономический бум!

Одно слово – статистика. И там и здесь. Стоит ли на нее обращать внимание?

На этой счастливой ноте можно было бы и закончить прошедшую неделю, но к счастью Скромного мнения еще за неделю до этого произошло событие, которому не было уделено внимание соразмерное его значимости. Индекс потребительских цен, в простонародье инфляция, в январе упал ниже нуля впервые с 1982 года:

Итак за окном официально была зафиксирована дефляция. Титанические усилия д-ра Бернанке по применению чикагских теорий по управлению бизнес циклом в экономике идут прахом. А вместе с ними туда же идут и надежды на успех в борьбе с кризисом. Надо, видимо, удвоить дозу пока пациент еще дышит.

О том, чем и как именно борется д-р Бернанке с кризисом, можно почитать в его откровениях на околоэкономическую тему “Монетарная политика в условиях очень низких процентных ставок” (Conducting Monetary Policy at Very Low Short-Term Interest Rates). Рекомендации доктора сводятся к следующим трем лекарствам:

1. надо уверять инвесторов в том, что процентные ставки будут низкими дольше, чем они думают (серьезно обнадеживает)
2. надо менять спрос и предложение различных ценных бумаг на рынке, используя возможности баланса центрального банка
3. надо увеличить размер баланса центрального сверх уровня, обусловленного требованиями процентной политики (численное облегчение)

Сверимся с реальностью:

1. инвесторов убеждали? Еще как! Все уже устали слышать о “процентных ставках, остающихся на исключительно низком уровне исключительно продолжительное время”
2. предложение и спрос меняли? А то! Особенно на ипотечные облигации и немножко на государственные облигации
3. размер баланса увеличивали? Еще бы! Всего было скуплено почти 1.25 трлн долларов ипотечных облигаций и 300 млрд долларов государственных облигаций

А параллельно с лекарствами доктора коммерческие банки накопили почти 1.2 трлн долларов избыточных резервов – с учетом мультипликатора денег кредитная мощность невиданной силы:

А в ответ – дефляция. Эх плохо, наверное, сейчас спится доктору, и только слепое и безоговорочное следование религии количественной теории денег может спасти его от бессонницы.

Скромное мнение уже рассматривало принципиальные основы данной религии, но дополнительная страница в интернете на данную тему может существенно изменить количественное соотношение религиозной лжи и нижеследующей ереси.

Количественная теория денег (КТД) лежит в основе монетаризма, который начал затмевать сознание населения в начале 70-х годов прошлого века вместе с отменой золотого стандарта. Ирония экономической истории заключается в том, что именно при золотом стандарте КТД имела полное право на существование и применение. Ведь при фиксированном количестве (предложения) золота, увеличение количества денег вело к пропорциональному росту цен на товары и услуги, выраженных в деньгах, потому что цены на эти товары и услуги были опосредованным образом привязаны к золоту. Но вернемся к баранам…

Итак, количественная теория денег основана на равенстве MV = PQ, которое означает, что количество денег (M) умноженное на скорость их обращения (V) равно ценам на товары (P) умноженным на реальный объем производства (Q). Очевидно, что с точки зрения индивидуальных транзакций данное равенство обязано соблюдаться в любых условиях, т.е. сумма всех транзакций в экономике (левая часть) должна быть равна номинальному объему производства (правая часть). Но на таком основании теория далеко не уедет, и поэтому КТД постулирует соответствующее равенство из четырех переменных.

Первой жертвой в этом равенстве становится скорость обращения денег. КТД постулирует, что эта скорость определяется устоявшимися традициями ведения экономической деятельности и поэтому существенно не меняется с течением времени. Второй жертвой становится реальный объем производства, который у монетаристов всегда случается при полной занятости. На основе этих доводов монетаристы делают вывод о том, что изменение количества денег “всегда и везде” ведет к изменению цен.

Во-первых, скорость обращения денег “не всегда и не везде” является постоянной. Многочисленные практические исследования вполне четко указывают на непостоянство, а часто и случайный характер скорости обращения денег. И даже фантазии монетаристов об инфляционных ожиданиях предполагают изменяющуюся в обе стороны скорость обращения денег.

Во-вторых, именно с внедрением монетаризма в мозги политиков (полная) занятость перестала быть целью экономической политики и превратилась в ее инструмент. В качестве механизма внедрения выступила псевдо-научная фантазия под названием “естественная норма безработица” или, на более понятном языке, “уровень безработицы, соответствующий полной занятости”. Согласно монетаристам в любой экономике существует определенный уровень занятости, при превышении которого начинается инфляционное давление со стороны трудовых ресурсов, начинающих требовать повышенную зарплату, что в итоге должно трансформироваться в рост цен, и так далее по кругу. Следовательно задача макроэкономического регулирования заключается в недопущении того, чтобы все желающие могли работать, потому что наличие конкуренции среди трудовых ресурсов приведет к зарплатной и ценовой дисциплине в экономике. Скромное мнение уверено, что как минимум банкирам не грозит ни то (безработица), ни другое (зарплатная дисциплина). И хотя д-р Бернанке может этого не знать, поскольку он никогда не работал в реальном бизнесе, но многие его коллеги по ФРС и правительству провели существенные части своих карьер на Стенной улице и находятся в курсе того, как именно им следует бороться с негативными последствиями безработицы и зарплатной дисциплины.

Итак, безработица является целью современной макроэкономической политики. Ее наличие однозначно указывает на то, что экономика имеет неиспользованные ресурсы и, следовательно, экономика не работает у пределов своих возможностей.

И если бы фантасты из Чикаго хоть иногда интересовались реальной жизнью, то они удивились бы и узнали много нового. Например то, что когда фирма, имеющая незадействованные мощности, сталкивается с дополнительным спросом, то она всегда стремиться сначала активизировать незадействованные мощности и только потом повышать цены. Аналогично, если у фирмы падает спрос, то она пытается сначала снизить цены и только потом объем производства. Подобная логика диктуется элементарной конкуренцией и борьбой за долю на рынке.

В масштабах макроэкономики картина наблюдается аналогичная. В условиях, когда спрос падает, это сокращение несет явный дефляционный эффект на уровень цен. В условиях, когда официальная статистика переоценивает существующий в экономике спрос (см. выше относительно ВВП), она также недооценивает эффекты дефляции.

В заключение Скромное мнение хочет вернуться к молитвам д-ра Бернанке. Его исключительная вера в количественную теорию денег и рекомендации относительно монетарной политики в условиях очень низких процентных ставок (см. выше) привели к тому, что он выкупил на баланс ФРС без малого 1.25 трлн долларов ипотечных облигаций и 300 млрд долларов государственных облигаций. Эти облигации приносили их бывшим владельцам в частном секторе процентный доход: каждый год между 2.5% и 3% для государственных облигации и обычно между 3.5% и 4% для ипотечных облигаций. Таким образом действия ФРС по количественному облегчению лишили частный сектор доходов на приблизительно 50 млрд долларов в год и имеют целенаправленный дефляционный эффект на такую же сумму – не совсем тот результат, которого стремился достичь доктор.

Слепая вера в избранную религию мешает центральным банкирам понять, что именно они делают с макроэкономикой. Но если дозу удвоить, то тогда точно поможет…

Гадкий, нехороший, жадный …

В Африке разбойник,
В Африке злодей,
В Африке ужасный
Бар-ма-лей!

Он бегает по Африке
И кушает детей -
Гадкий, нехороший, жадный Бармалей!

Нет, не Бармалей. Государственный долг!

Когда на прошедшей неделе вышли данные по иностранным владениям облигаций правительства США, мир погрузился в хаос. Ведь Китай сократил свои владения на 34 млрд долларов, уступив первенство Японии:

Масс-медиа старались во все способности: “черная дыра стремительно приближается к США, угрожая затянуть за ними весь остальной мир. И если пятый элемент не будет найден, то США непременно грозит дефолт, что может привести к исчезновению вселенной такой, какой мы ее знаем.”

В этой связи самые рациональные финансовые рынки считают, что у правительства США кредитный риск выше, чем у корпорации Макдональдс, которая видимо переживет конец света. А также выше, чем у правительства Германии, которое, как мы все уже хорошо поняли на примере Греции, живет в системе фиксированных обменных курсов и имеет реальный экономический шанс объявить дефолт:

Правда, когда разобрались с потоками денег, оказалось Китай пока еще не начал продавать облигации правительства США, а просто не купил достаточно новых облигаций взамен тех, которые были погашены в течение отчетного периода. Финансовый Армагеддон был отложен как минимум до следующего отчета.

Но затем начали выползать политики, которым уже успели написать правильные речи, и истерика перешла на новый уровень. Эти умственные зомби не стоят времени, потраченного на поиски ссылок на их откровения, но общий смысл речей сводится к тезису о том, что США уже не жилец на этом свете, только если правительство не начнет серьезно работать над проблемой дефицитов и государственного долга, потому что прошла всего неделя с тех пор, как Конгресс США вновь увеличил законодательных потолок государственного долга (после предыдущего увеличения в декабре 2009 года), и если дела не изменятся, то уже в следующем году этот потолок надо будет повышать опять. Скромное мнение с широкой улыбкой сочувствует тяжелой жизни этих тружеников закона, которые однозначно должны страдать от нехватки здорового сна, проводя ночи в размышлениях о детях и внуках, выплачивающих долг правительства США. Хотя с другой стороны, этим конгрессменам не о чем жаловаться, потому что им обеспечено хоть какое-то занятие.

В этой связи Скромное мнение вспомнило о целой категории веб-сайтов, к которым раньше оно относилось как к своеобразному юмору. Самый удачный сайт этой категории выглядит следующим образом:

При посещении данного сайта мозг посетителя начинает полностью погружаться в гипнотическую магию цифр (Скромное мнение настоятельно всем рекомендует убедиться воочию), и только усилие воли или внешний раздражитель могут вернуть мозг в реальность. Первая реакция, возникающая у Скромного мнения после возврата в реальность, описывается одним словом “Круто!”. Вторая мысль обычно развивается в направлении “ребята хорошо повеселись, придумывая эту фигню” (если там еще поводить мышкой, то над каждым числом можно почитать, что оно означает и источник данных).

Но сейчас, в ракурсе всех истерик о государственном долге и потерянных жизнях детей и внуков, которые будут отказывать себе в хлебе и воде, чтобы выплатить государственный долг, Скромному мнению становится на самом деле страшно за детей и внуков. Ведь они, наблюдая за родителями, теряющими всякую надежду найти работу и источник дохода, получают психологическую травму, последствия которой будут ощущаться много лет спустя. В то время как молодежь, заканчивающая сейчас школы и университеты, испытывает трудовой кризис таких масштабов (безработица в 20-25%), о которых их родители и даже прародители могли читать только в книгах истории о Великой депрессии, дебаты о том, на какие поступки их толкает этот кризис, почему то не ведутся в Конгрессе США перед обсуждением законодательного потолка государственного долга. Как будто этот потолок имеет большее (или отличное от нуля) экономическое значение, по сравнению с реальными жизнями подростков, уже сегодня теряющих надежду удержаться на плаву в этой вселенной. Тот факт, что никому в этом Конгрессе не приходит в голову мысль отменить этот потолок в принципе, говорит о том, насколько извращенными являются интересы политической элиты по отношению к своему населению. Но оставим политику для политиков и вернемся в экономические воды …

Согласно безусловно доминирующему (но не единственному) мнению, государственный долг возникает при финансировании правительством дефицита бюджета, которое продает для этих целей государственные облигации. Скромное мнение не может найти иного объяснения, но только видимо отсутствие соответствующего индекса в терминале Миши Блумберга не позволяет политикам, а также банкирам, инвесторам, работникам центральных банков, министерств финансов, клоунам из Чикаго и тому подобным, сложить два и два. Эти люди не были обучены думать, а способны лишь как попугаи повторять то, что им вложили в голову уже на первых курсах экономических университетов с помощью “учебников” Мэнкью (Скромное мнение ссылку давать не будет, дабы не стимулировать интерес к подобной экономико-теологической ереси).

Но благо исходные данные являются открытыми и общедоступными (в том числе и на терминале Миши Блумберга). И согласно этим данным суммарные дефициты федерального бюджета США, начиная с начала времен в 1789 году, составили около 6.7 трлн долларов. Размер государственного долга, т.е. облигаций, якобы выпущенных с целью финансирования этих дефицитов бюджета, на конец декабря прошлого года был равен 12.3 трлн долларов, из которых 7.8 трлн были проданы на рынке, а 4.5 трлн были одолжены у разных структур внутри правительства (например, у различных федеральных фондов, имеющих излишки ресурсов).

Получается, что если верить клоунам из Чикаго, то правительство США на данный момент имеет в запасе около 5.7 трлн долларов пороха. И даже если предположить (хотя и неверно), что только облигации, проданные широкой публике “считаются”, то у правительства все равно есть около 1.1 трлн долларов, спрятанных в загашнике. Так к ему все эти истерики относительно дефицитов?

Или же государственные облигации все-таки выполняют в экономике иную функцию?

Ответ на этот вопрос шатает самые устои религиозного фундамента неолиберализма и затрагивает первичные принципы денег и денежных систем, основные положения которых Скромное мнение в состоянии изложить и в рамках местного электронного пространства.

Современные денежные системы, возникшие после отмены золотого стандарта в начале 70-х годов, построены на следующих двух принципах:

• государство является монопольных источником денег, которые ничем не обеспечены
• плавающие обменные курсы освобождают государство от необходимости защищать обменный курс собственной валюты относительно иных валют

Нравится это неолибералам или нет, но современные деньги по определению имеют нулевую ценность. Если вы придете со своими деньги в министерство финансов или центральный банк и попросите их обменять, то вам выдадут новые деньги.

Более того, подавляющая часть современных денег существует лишь в виде записей в компьютерах центрального банка, и только малая их часть имеет бумажную форму наличных денег. В то время как бумажные деньги в любой момент времени ограничены имеющимися у центрального банка запасами, записи в компьютерах могут генерироваться в безграничных количествах и объемах по желанию государства как монопольного источника денег. Таким образом, государство абсолютно не ограничено в своих расходах.

Очевидно также, что государство, как монопольный источник денег, проводя расходы, создает деньги, а взимая налоги, их уничтожает (или меняет записи в компьютерах). Следствием этого является то, что налоги не используются для финансирования расходов, поскольку государству нет необходимости “финансировать”, поскольку оно не ограничено налогами в своих расходах.

Налоги несут функцию регулирования совокупного спроса в экономике, о налогах и расходах ведется бухгалтерский учет, а баланс между расходами и налогами имеет бухгалтерское название “дефицит бюджета”. Бюджет ежегодно утверждается законодательным образом, но в системе бумажных денег функционально он не имеет отношения к способности государства проводить расходы в собственной валюте. Это не означает, что государство может безнаказанно тратить бесконечное количество денег, но это уже предмет иной темы. Сейчас же вернемся к дефициту, государственному долгу и облигациям.

Допустим, что правительство не выпускает или перестанет выпускать государственные облигации для “финансирования” дефицита бюджета. В этом случае дефицит бюджета подразумевает создание денег в объеме дефицита бюджета. Увеличение количества денег в банковской системе сверх объема, требуемого банками для собственного функционирования, приведет к тому, что банки, избавляясь от излишков денег, будут пытаться их разместить на межбанковском рынке под любые доступные проценты. Отсутствие спроса на деньги на межбанковского рынке приведет к нулевым процентным ставкам, и именно нулевые процентные ставки являются следствием дефицитов бюджета. Данный результат можно сравнить с неолиберальными страхами о дефицитах бюджета, вытесняющих частные инвестиций через, в том числе, высокие процентные ставки. Бред да и только.

Добавим теперь в картину центральный банк, который проводит, по тем или иным причинам, определенную процентную политику, т.е. декларативно устанавливает краткосрочные процентные ставки на неком случайном уровне. В рамках этой процентной политики он проводит операции на открытом рынке, т.е. контролирует предложение денег путем продажи и покупки государственных облигаций или иных финансовых инструментов (например, иностранной валюты, золота и т.д.). Таким образом, центральный банк продает государственные облигации, если в банковской системе наблюдается избыток денег, и краткосрочные процентные ставки опускаются ниже установленной базовой процентной ставки, и покупает государственные облигации в обратном случае. Очевидно, что если государственные облигации отсутствуют как инструмент, то центральный банк в рамках процентной политики будет вынужден использовать иной инструмент, имеющий похожий эффект на банковскую систему. Например, выплачивать проценты по (избыточным) банковским резервам.

Итак, первая функция государственных облигаций является раскрытой: государственные облигации являются инструментом для проведения установленной процентной политики. Отсутствие государственных облигаций вынуждает центральный банк прибегать к альтернативным методам проведения установленной процентной политики.

Альтернативные методы проведения процентной политики, как то выплата процентов по резервам, ставят банковский сектор в привилегированное положение по отношению к небанковскому частному сектору экономики. Следовательно, второй функцией государственных облигаций является выравнивание финансовых возможностей в рамках частного сектора.

И в конце концов государственные облигации являются абсолютно безрисковым способом хранения сбережений. Государство во многих странах гарантирует банковские депозиты в пределах определенной суммы, но государственные облигации избавляют от суеты вокруг лимитов и гарантируют сбережения частного сектора независимо от суммы. В далекие времена (золотого стандарта) бабушки и прадедушки сберегали посредством банок, закопанных в огороде, но в современные времена сбережения совершаются через записи в компьютерах центрального банка или депозитария. Удобно, без головной боли, и проносит проценты.

В заключение остается только посочувствовать неолибералам, постоянно испытывающим проблемы со здоровым сном. Ведь ночные кошмары рисуют им жуткое будущее детей и внуков, которым придется тратить свое благосостояние на выплату государственного долга. Ведь кому-то для этих целей придется сидеть за компьютером в министерстве финансов и нажимать на клавишу “Ввод” в тот день, когда наступают сроки выплаты процентов или погашения очередного выпуска государственных облигаций. Ведь с нажатием этой клавиши будет происходить перераспределение чистых финансовых активов частного сектора между обыкновенными деньгами и государственными облигациями, приносящими доход. К счастью уже живущих, а также будущих детей и внуков компьютерные технологии развиваются достаточно быстро, чтобы справиться с будущей нагрузкой по учету сбережений будущих поколений. Единственное, о чем в этой ситуации стоит беспокоится политикам, так это о том, чтобы у будущих поколений все еще был чистый воздух, вода, леса, озера, работа и так далее, что позволит им жить и творить, а не о том, какие цифры оператору компьютера в министерстве финансов или центральном банке придется вводить в окошке по платежам по государственному долгу.

Однако, неолибералы преуспели в полоскании мозгов невинного населения. В своих ночных кошмарах они бредят растущими налогами, которые пойдут на процентные платежи по государственному долгу. Во-первых, как уже было отмечено выше, государство не ограничено налогами в своих расходах. А во-вторых, процентные платежи являются таким же расходами государственного бюджета, как и любые иные. Кошмары неолибералов, очевидно, основаны на (заблуждении) убеждении, что расходы на процентные платежи по государственным облигациям куда-то исчезают из экономики. Однако они являются такими же доходами частного сектора, как любые иные доходы и тратятся в экономике аналогично любым иным доходам. И если частный сектор посчитает, что у него слишком много доходов и сбережений, то он начнет их тратить, что приведет к росту экономической активности, росту налогов и падению дефицита бюджета, а может даже и профициту.

Проблема решена и никаких кошмаров – в разумной экономике дефицит бюджета является отражением желаний частного сектора сберегать. Сопротивление этим желаниям рано или поздно приводит к экономическим кризисам. Удовлетворение этих желаний сулит спокойное будущее детям, которые, когда придет их время, установят налоги и процентные ставки на том уровне, на котором посчитают нужным. И никакого беремени, которые мы сейчас вешаем на их шею. Государственный долг сейчас не есть их обязательство потом.

Следующим кошмаром, который неолибералы рассказывают своим детям и внукам перед сном, является сказка про то, как правительство США становится экономическим заложником Китая, если тот вдруг решит избавиться от государственных облигаций правительства США. Ну что ж, Скромное мнение желает правительству Китая удачи.

Избавление от облигаций подразумевает их продажу на рынке, т.е. перевод облигаций в доллары США. Очевидно, что история кошмара далее требует также избавления от долларов США. Но единственный вопрос, который возникает у Скромного мнения, это в пользу чего.

Избавиться от долларов США можно тремя способами:

• во-первых, в пользу реальных активов на территории США. Обычная линия мозгополоскания связана с гиперинфляцией, которую вызовет массовая скупка Китаем реальных активов на территории США. Но позвольте! Это правительство США устанавливает экономические правила игры на своей территории, а не Китай. В мире сплошь и рядом существуют ограничения на владения иностранцами разнообразных активов. Кроме того, может вместо того, чтобы плакаться о Китае, правительству США, в предвидении такого сценария, стоит заняться производством тех активов, которые могут заинтересовать потенциальных покупателей? Тогда и собственным детям будет где жить, и китайские дети привезут в экономику дополнительный спрос.
• во-вторых, в пользу иностранной валюты и облигаций. Но если бы Китай не хотел сберегать в долларах США с самого начала, то он и не сберегал бы. Если же ситуация изменилась и доллары США им больше не нравятся, то этот мир уже 40 лет существует в системе плавающих обменных курсов. Падение спроса на доллары США приведет в падению курса доллара США, что приведет в свою очередь к изменению торгового баланса, т.е. росту американского экспорта относительно импорта. По мнению Скромного мнения такой сценарий не похож на Армагеддон.
• в-третьих, в пользу собственной валюты (т.е. юаня). Но единственным источником такого количества юаней в мире является центральный банк Китая. Так каким именно образом правительство Китая собирается переводить доллары США в юани?

Вот такие вот ужасы государственного долга. Единственный долг, которые ни одно правительство не должно брать на себя и на своих детей, это долг в иностранной валюте. Последствия такого долга сейчас можно наблюдать на примере Греции, которая добровольно ввязалась в систему, вернувшую Европе золотой стандарт. Чем эта история закончится, пока остается настоящим кошмаром для многих людей.

Ну что, коллеги? Приплыли?

На прошедшей неделе основная масса электронных чернил была потрачена на евро, его прошлое и будущее. Греция поставила вопрос ребром, от решения которого зависит будущий путь развития существенной части мировой экономики (еврозоны, а не Греции). Данная ситуация особенно пикантна ввиду все еще продолжающегося издевательства над своими народами правительствами стран Прибалтики (в первую очередь Латвии, которую рейтинговые агентства уже начали хвалить за достигнутые успехи в искусстве экономического садизма), а также планируемые издевательства иных стран кандидатов (Польши, Болгарии и т.д.), которые находятся в начальной стадии этого маразма. Скромное мнение просто поражается политической твердолобости постсоветского пространства, готового разбить этот лоб и пройти через любые препятствия, лишь бы присоединиться к зоне евро пусть даже на пару дней-недель-месяцев-может-даже-лет (лишнее вычеркнуть). Ведь статус-кво пока совсем не гарантирует, что зона евро будет здравствовать и далее, а стремление правительств бороться “за это” достойно лучшего применения. Например с кризисом. Ну что ж, тема интересная и Скромное мнение хотело бы добавить к медиа-истерике пару скромных пикселей.

Для полноты картины необходимо сделать скучный, но краткий экскурс в теорию оптимальных валютных зон, по подобию которых якобы и была создана зона евро.

Теория оптимальных валютных зон была разработана Робертом Манделлом, который получил в том числе и за эту работу Нобелевскую премию по экономике в 1999 году. И хотя формально к чикагскому клану макроэкономических мафиози он принадлежал недолго (в 1956-57 годах), общеизвестно, что однажды попробовав, добровольно выйти становится невозможно. Об этом факте подтверждают и бесконечные должности г-на Манделля в МФВ, Всемирном банке, ФРС и прочих исполнительно-исправительных организациях.

В рамках теории оптимальных валютных зон Манделль сформулировал три главных критерия и одно условие, при удовлетворении которых несколько стран могут сформировать зону с общей валютой:

1. Отсутствие асимметричных шоков, т.е. экономики всех стран должны реагировать одинаковым образом на общий шок (условие).
2. Мобильность трудовых ресурсов
3. Мобильность капитала, а также гибкость цен и зарплат
4. Общая фискальная политика, нацеленная на перераспределение денежных ресурсов от более сильных стран в пользу более слабых стран.

Даже без глубокого погружения в теорию оптимальных валютных зон любому человеку немного знакомому с экономическо-политическим устройством Европы становится очевидным полное несоответствие зоны евро выдвинутым теоретическим критериям.

Во-первых, несмотря на то, что Ирландия и Испания испытывают в данный момент похожие последствия мирового шока, их экономики никогда не зависели от общих факторов: исторически Испания была сильно связана с Латинской Америкой, а Ирландия – с Великобританией. Точно также экономика Финляндии намного сильнее зависит от экономик стран Скандинавии, чем от экономики Греции, а обе они даже не имеют общих государственных границ с другими странами еврозоны.

Во-вторых, несмотря на все потуги европейской бюрократии существующие языковые и культурные традиции индивидуальных стран никуда не исчезли. А в условиях кризиса недвижимости мобильность трудовых ресурсов падает до нуля независимо от общности традиций.

В-третьих, несмотря на определенно существующую мобильность капитала, полное отсутствие гибкости цен и зарплат является крайне возмутительным нарушение теоретических критериев. За свою трудовую и докризисную бытность в Ирландии Скромное мнение наблюдало многих немцев, стремящихся найти работу в Дублине ради более высоких зарплат и низких налогов. Скромное мнение также по доброте душевной возило дьюти-фри сигареты своим курящим коллегам в Дублине, где те стоили в два раза дороже по сравнению с иными странами еврозоны (никакой контрабанды – все в рамках дозволенных объемов). А существование независимых друг от друга национальных систем профсоюзов в принципе искореняет любую фантазию о гибкости зарплат.

И наконец, об отсутствии общей фискальной политики в еврозоне даже говорить нет смысла. Характерно, что в то время как на всех долларовых банкнотах стоит подпись Секретаря Казначейства США, банкноты евро подписываются председателем ЕЦБ. Ведь в Маастрихтском договоре структура, ответственная за общую фискальную политику, подкрепляющая веру и кредитоспособность евро, не была предусмотрена в принципе.

Несмотря на все очевидное несоответствие стран еврозоны условиям и критериям оптимальных валютных зон куча государственных и частных денег была потрачена на тысячи диссертаций, посвященных проблемам этого самого соответствия. Эти около-научные изыски вылились в формулировку Маастрихтских критериев, выдвигаемыми странами зоны евро ко всем новым кандидатам:

1. размер дефицита бюджета
2. размер государственного долга
3. стабильный обменный курс национальной валюты по отношению к евро
4. стабильный и невысокий уровень инфляции по сравнению с зоной евро
5. аналогично относительно процентных ставок

Скромному мнению совершенно очевидно, что Маастрихтские критерии стали апогеем неолиберального умственного паралича, политически навязанного ни о чем неподозревающему населению. Чего стоит только одно предположение о том, что народы Франции или Германии согласятся оказывать финансовую помощь друг другу в случае экономических проблем (из теории зон). С другой стороны, непонятно какой именно смысл вкладывается в требование к новым кандидатам к величине государственного долга (не более 60% от ВВП), если изначально евро вводилось в странах, имеющих долги около или сверх 100% (Италия, Бельгия), а уж про 60% и интересоваться лень (из Маастрихтских критериев). До того, как эти страны ввели (а не вступали в …) евро, размер государственного долга не был для них проблемой. Но в течение одной ночи они превратились из абсолютно кредитоспособных в собственной валюте правительств в правительства, имеющие вполне конкретный кредитный риск, напрямую связанный с размером государственного долга. Именно этот кредитный риск и проверяется сейчас на вшивость так называемыми свободными рынками капитала (ударение делать на последнем слове).

Итак, евро с самого начала был политическим проектом, не имеющим ничего общего с экономическими реалиями и теоретическими фантазиями. В защиту политиков надо сказать, они прекрасно знали, чем занимаются. Во-первых, продажа электорату настоящей экономической интеграции в этот момент была политически невозможной. Во-вторых политики прекрасно понимали, что существующая система евро продержится до первого серьезного кризиса. По этому поводу совершенно однозначно высказывался еще на заре евро (например тут) бывший председатель Европейской комиссии Романо Проди:

The common currency is not an economic decision, it is a political decision. As a consequence, you must, sometime in future, have coordination of the instruments of economic policy.

Вот эти времена и настали. Монетарная политика, в обиду всем экономистам-любителям из Чикаго, оказалась совершенно беспомощной в борьбе с текущим кризисом, и настало время координации инструментов (настоящей) экономической политики.

Политический и экономический риск, который вкладывался в проект евро, был огромным. Однако к сожалению политиков, надеявшихся на светлое будущее, экономические процессы, которые происходили в зоне евро с момента введения единой валюты, не только не улучшили перспективы самого проекта, но существенно ухудшили его.

Ироничным является то, что одним из главных виновных в этом результате является Германия, стеной стоявшая за самим проектом евро. Методы, которые Германия использовала в целях уничтожения евро, раскрывают самую суть неолиберализма – урезание бюджета (чего стоит закон о бездефицитном бюджете, вступающем в действие в 2016 году), дерегулирование рынка труда (реформы Гартца) и приватизация государственных предприятий (железных дорог, почты, банков и т.д.). Как показала история, все утверждения неолибералов о том, что подобные методы приводят к росту экономики в виде падающей безработицы и повышения эффективности экономики, на примере Германии полностью противоречат реальности.

Все было бы ничего, если бы от своих грехов мучилась лишь Германия, но в зоне евро в рамках фиксированных обменных курсов подобная подобная неолиберальная политика приводит к понижению относительно иных стран доходов домохозяйств (зарплат), росту их желания сберегать (по причине сокращения социальных гарантий), что в итоге выливается в стагнацию агрегированных расходов и ВВП. Звучит знакомо? Это и есть Германия прошлого десятилетия. В итоге с момента введения евро в обращение и до начала текущего кризиса Германия упорно подрывала экономику других стран еврозоны:

И если есть сомнения относительно того, за счет чего иногда все-таки росла экономика Германии, то это была точно не внутренняя экономика. Розничные продажи в среднем падали на 0.2% в год, в то время как профицит по текущим операциям рос в среднем на 2.3% ВВП в год, а конце периода совсем ушел в небеса (до 7.9% ВВП):

Печальным итогом неолиберальных реформ в Германии стала хваленая конкурентно-способность немецкого экспорта, которая росла в том числе и за счет “популярной” нынче внутренней девальвации, т.е. за счет снижения зарплат или стоимости рабочей силы в структуре ВВП:

Для того чтобы понять макроэкономические процессы, происходившие в отдельных странах еврозоны, самое время обратиться к национальному счетоводству. В качестве вступления Скромное мнение хотело бы отметить, в своих расходах частный сектор всегда ограничен получаемыми доходами. Однако иногда частный сектор может тратить сверх своих доходов, полученных за тот же промежуток времени, увеличивая при этом свою задолженность. Очевидно, что при любых условиях такое поведение не может продолжаться бесконечно, и рано или поздно поведение потребителей возвращается к нормальному состоянию, в котором частный сектор, в принципе, стремится к сбережениям, т.е. стремится тратить меньше, чем зарабатывает. Данное требование не есть результат некой экономической теории, а является объективным отражением реальности. В системах с фиксированными обменными курсами государства добровольно ограничивают свои фискальные возможности через привязку обменного курса, чем уподобляют себя частному сектору. А теперь перейдем к индивидуальным странам.

Германия: дефицит государственного бюджета, а также профицит экспортных операций позволяли частному сектору сберегать без очевидного ущерба для экономики.

Испания и Ирландия: профицит государственного бюджета, а также дефицит экспортных операций вытягивали из экономики жизненные соки, однозначно и бесповоротно загоняя частный сектор в долги.

Греция: дефицит экспортных операций и дефицит государственного бюджета не позволяют сделать вывод о состоянии баланса частного сектора, но и проблема сейчас не в нем, а в балансе государства в условиях сокращающейся экономики. С другой стороны очевидно, что экономика Греции все предкризисные годы находилась на плаву только благодаря расходам бюджета, что выражалось в полном отсутствии роста промышленного производства:

Кстати, несмотря на все свои проблемы Греция справляется с кризисом ни чуть не хуже, а даже лучше всех остальных борцов за фискальное спартанство, проповедуемое северными странами (на графике – динамика ВВП в Греции и Германии):

Но этот факт неолибералы стараются не замечать.

Как бы там ни было, но в рамках существующий структуры евро единственным способом решения греческой проблемы является внутренняя девальвация. Еще сам Манделль утверждал, что в условиях валютной зоны страна, испытывающая экономические трудности, может вернуть себе конкурентоспособность посредством сокращения зарплат, что, якобы, должно повысить привлекательность такой страны в рамках валютной зоны.

Подобный бред о том, что занятость в экономике зависит от уровня зарплат, проходит белыми нитками через всю систему неолиберализма, в очередной раз подтверждая насколько оторванной она является от реальности. Ведь, например, в экономической единице, занимающей Скромное мнение в течение светового дня, уже почти два года существует абсолютный запрет на наем новых сотрудников, независимо от выдвигаемых ими требований к зарплате. Однако неолибералы пошли еще дальше. Ведь согласно их логике искусственное снижение зарплат приведет не к падению агрегированного спроса в экономике, а к его росту. И есть ли в этом логика?!

Но именно этот путь является единственно возможным в существующих юридических рамках и логике еврозоны. По этому пути уже пошла Ирландия, урезавшая зарплаты в госсекторе, а также пытается пойти страна-кандидат Латвия. Но вот в Греции данная дорога оказалась очень ухабистой – тотальные забастовки парализуют экономику.

Самовлюбленное упорство Германии и ее отказ предпринять какие-либо разумные действия сейчас в направлении реальных реформ эквивалентны колониальным отношениям между странами “старой” Европы и “новой”. Судьба регионов “на галерке” оказывается полностью зависимой от политической воли центра. Но за окном – 21-й век, и как показывает история, подобные колониальные отношения всегда заканчиваются революцией и объявлением независимости.

Скромному мнению уже стало очевидно, что существующий политический бомонд “старой” Европы вероятность такого сценария развития приравнивает к нулю. А зря. Всегда и везде ухудшающаяся экономическая ситуация ведет к росту националистических настроений в обществе. И когда на следующих (досрочных) выборах в Греции электорат скажет “достали”, то чтобы Брюссель или Франкфурт не брюзжали, будет уже поздно. Это также означает, что какие бы решения сейчас не были задействованы в случае с Грецией, они будут временными. Реальная реформа зоны евро будет оставаться впереди.

Какие же объективные варианты существуют у еврозоны? Очевидно, что их всего два.

С одной стороны, распад еврозоны политически является очень неудобоваримым вариантом. И если твердолобые политики Германии и Франции предпримут конкретные действия, то это будущее можно будет легко избежать.

С другой стороны находится дальнейшая интеграция еврозоны в направлении настоящего федерального государства с центральным банком (уже существует) и фискальным органом. В этом сысле Лиссабонский договор является первым, хотя и маленьким шагом в данном направлении.

Юридическая реформа зоны евро является очень сложным вопросом, требующим времени, которого в данный момент просто нет. В целях выигрыша этого времени ЕЦБ, как единственный существующий институт, ответственный за евровалюту, мог бы:

• объявить, что облигации всех стран еврозоны независимо от их кредитного рейтинга будут приниматься ЕЦБ в качестве обеспечения по кредитам при проведении монетарных операций
• продавать в неограниченных суммах кредитные свопы на страны еврозоны по цене 1bp
• периодически (например, ежеквартально) и пропорционально проживающему населению распределять 1 трлн евро среди всех жителей стран еврозоны

К сожалению Скромному мнению очевидно, что помешанная на неолиберализме Германия пока неспособна ни на один из указанных выше или подобных вариантов. Следовательно, до тех пор ситуация по вопросу спасения Греции, Испании, Ирландии, Португалии, а возможно также Италии и т.д. не прояснится, евро будет переживать худший период своей пока еще короткой жизни.

Мы за ценой не постоим

Самой большой темой прошлой недели стали данные по безработице, а также уточнение текущих моделей на основе свежих исторических данных. Ожидаемая поправка в 800 с небольшим тысяч новых безработных в итоге привела к поправке в 930 тысяч новых безработных по состоянию на март 2009 года и 1363 тысячи (правильно, тысяч тысяч!) по состоянию на декабрь 2009 года. И при этом официальный уровень безработицы упал с 10.0% до 9.7%! И хотя эти данные являются результатом двух независимых процессов, идиотизм официальной статистики безработицы, который, в противовес “говорящим головам в ящике”, Скромным мнением обсуждался много раз, нынче уже ни у кого не вызывает сомнений. На графике ниже последнее статистическое откровение отмечено красной звездочкой, которую надо искать вдали от желтых точек (по горизонтальной оси показаны ежемесячные изменения количества работающих, а по вертикальной оси – изменения уровня безработицы):

Ведь абсолютное количество работающих падало 24 раза в последние 25 месяцев (за исключением ноября 2009 года), а относительный уровень безработицы за тот же период падал 3 раза и один раз остался без изменений. Любопытно, что в том единственном месяце новейшей истории, в котором количество работающих вроде как выросло, уровень безработицы упал всего на 0.1 процентных пункта (сравните с падением уровня безработицы на 0.3 процентных пункта в последнем месяце):

Однако Скромное мнение не собирается в очередной раз обсуждать засаленную тему. Столь наглое противоречие официальных данных реальности за окном стало настолько очевидным, что “говорящие головы в ящике” уже испытывают трудности с раскручиванием явного “зеленого ростка” в восстанавливающейся экономике. И в условиях, когда миллионы иных средств массовой информации разглядывают под микроскопом все шероховатости очередного статистического маразма, самое время обратиться к святому. Например, к свободе рынка…

Свобода рынка для народонаселения планеты является весьма актуальной темой. У Скромного мнения есть стойкое ощущение, что некоторая часть народонаселения планеты готова умереть за эту свободу рынка, что бы она ни означала. Особенно подчеркнутой эта готовность стала на постсоветском пространстве, где, очевидно, продажа (посредством полной анархии) этой самой свободы, перешедшая в середине 80-х годов прошлого века в активную фазу, была настолько успешной, что стала абсолютным и непоколебимым смыслом мироздания у местных так называемых экономистов, а также практически всего населения, выросшего начиная с 80-х годов. Аргументы таких любителей экономики без исключения основаны на первичных эмоциях и призывам к чувству страха. Например, “грустно смотреть на страны, покинутые инвесторами”. Или “подумаешь безработные… посидят с годик без работы, а потом найдут новую”. Или "давайте представим, что инвесторы перестали покупать облигации правительства США”. В этот момент у слушателей, зрителей или читателей обычно парализуется воля к мышлению, и они погружаются в пучину первобытного страха, пытаясь представить разваленные и покинутые инвесторами города или закабаленные государства, работающие на тех же самых инвесторов. К сожалению, такими “экономистами” заполнены все без исключения страны этого мира. Ироничность момента заключается в том, что эти любители свободы подняли свои головы спустя всего год после того, как их свободный рынок сжался в страхе от самого себя. Еще год назад все они готовы были жертвовать своей свободой во всепоглощающем инстинкте самосохранения, но уже сегодня их голоса гремят от продолжающегося переизбытка адреналина в крови. Их вера в свободу рынка является настолько непоколебимой, что даже сам вопрос о том, что и вокруг чего вращается, не может рассматриваться в качестве рабочей гипотезы. Они верят слепо и безгранично, как религиозные фанатики. Однако, религиозная фанатичность характеризует человеческую расу с самых ярких сторон, ради нее сжигали людей, сталкивали в войнах народы, уничтожали или скрывали знания, она никогда не подразумевала диалог в поисках компромисса или лучшего пути. Именно этой дорогой пошла экономическая цивилизация, где одним из идолов еще до не давнего времени являлся Алан Гринспан…

(Скромное мнение вновь унесло в сторону. Не в его принципах взывать к первобытным чувствам и поэтому стоит вернуться на дорогу элементарных фактов).

С кончиной золотого стандарта на Землю опустилось темное облако неолиберализма. Можно по-разному относиться к википедии, но электронная эпоха привносит свои стандарты в мир первоисточника информации. В любом случае википедия дает следующее определения неолиберализма:

Неолиберализм (англ. neoliberalism) — направление политической экономии и философии, возникшее в 1930-е годы и достигшее своего расцвета в конце 1980-х — 1990-е годы XX века… Неолиберализм, в отличие от либерализма, не отрицает полностью государственное регулирование экономики, рассматривает свободный рынок и неограниченную конкуренцию как основное средство обеспечения прогресса и достижения социальной справедливости, возможных прежде всего на основе экономического роста, который измеряется валовым внутренним продуктом.

Как ни странно, но в этом определении удачно сконцентрирован весь бред, который столь рьяно насаждается любителями свободы и рынка. Во-первых, прогресс и справедливость, измеряемые валовым внутренним продуктом, безусловно включают производство оружия и, внимание, его использование, которое многие переразвитые страны, погрязшие в неолиберализме, не стесняются применять на неверных еретиках. Во-вторых, о мнении относительно справедливости и прогресса забыли спросить народы стран второго сорта (именуемых в официальном жаргоне “развивающимися рынками”), ресурсы которых бессовестно, а часто и безвозвратно эксплуатируются в неограниченной конкуренции. Вопрос о том, рабство или свободу зарабатывают эти страны, становится исключительно риторическим. И в конце концов, не стоит отрицать важность государства, особенно в те моменты, когда наступает необходимость спасать сами устои свободного рынка.

Пусть бы они измеряли прогресс и социальную справедливость количеством безработных или числом самоубийств, уровнем преступности или смертности, притоком туризма или доступностью образования, и тогда претензий было бы намного меньше. Ведь единственное, что будет иметь ценность спустя 50 лет – это знания и образование, а любая современная технология к тому моменту будет покрыта практически полувековой пылью. Но, как это ни иронично, в первую очередь именно образование (а не оборона) попадает под сокращение дефицитов бюджетов, которое навязывается неолибералами непосвященному обывателю. Достаточно вспомнить последнее обращение Обамы к своей нации.

Но посмотрим правде (а не экономическим моделям) в глаза хотя бы на примере США.

В архаичные 50-е и 60-е экономика США росла в среднем быстрее, чем после начала 70-х (горизонтальные линии показывают средний уровень за соответствующий период):

Лучше ситуация была также и с уровнем безработицы:

Но самое страшное свидетельство поражения центральных банков, а как следствие и идей неолиберализма заключается в инфляции. Даже если исключить шок, вызванный отменой золотого стандарта, и нефтяной шок конца 70-х годов, то средний уровень инфляции после середины 80-х все равно превышает средний уровень, наблюдавшийся в 50-х и 60-х годах:

И все это несмотря на уловки и массаж официальной статистики, без конца применявшиеся всеми без исключения администрациями. К сожалению, похожие графики наблюдаются в остальных развитых странах англо-саксонской модели свободы, но и не только в них. Вот так вот тремя простыми графиками разрушаются около-экономические и математические фантазии инвалидов ума из Чикаго. Да, нам нужна свобода, и за ценой мы не постоим. Мы согласны замедлить прогресс (“измеряемый валовым внутренним продуктом”), существовать без работы и при этом терпеть более высокие цены. Но ради свободного настоящего или хотя бы будущего мы согласны на это!

Но главная изюминка свободы заключается с следующей правде жизни. ВВП можно подсчитать на основе суммарных доходов экономики за год. Нужно быть слепым, чтобы не увидеть на графике внизу, что после монетарной реформы в 1971 году доля заработной платы в ВВП США устойчиво стремилась вниз и на данный момент составляет 44%:

Это также означает, что капитал получает 56% ВВП страны, а разница в 12 процентных пунктов соответствует приблизительно 1.7 трлн долларов.

Скромное мнение не знает, соответствует ли это распределение доходов принципам социальной справедливости, проповедуемым неолибералами. Но логично предположить, что в стране, в которой правит демократическое большинство и наблюдается подобная ситуация, наемный труд как явление планомерно искореняется в пользу капиталистической ренты, взимаемой с орудий производства ВВП. В этом свете становится понятно, почему правительство США не беспокоится о растущих рядах безработных. Эти трудовые маргиналы общества уже давно являются меньшинством в американской демократии. Правда тогда становится непонятно, каким образом США смогло перейти в постиндустриальной общество, в котором на сферу услуг приходится 80% ВВП. Последний раз, когда Скромное мнение пользовалось услугами в развитой стране (пусть даже не в США), оно всегда без исключения видело напротив себя сервисного работника.

В заключение хочется вернуться к теме жалких стран, покинутых всесильными инвесторами. В памяти всплывает случай с Аргентиной, где в 2002 правительство страны приняло единственное правильное по отношению к собственным гражданам решение – объявило дефолт. МФВ в тот момент заходился в истерике, сочиняя ужасные фантазии о том, как быстро в случае дефолта Аргентину выкинут на помойку мирового финансового рынка, а также как одиноко ей там одной будет. Но Аргентинцы – настоящие мачо – продолжали указывать на дверь. История показала, что иностранные инвестиции в Аргентине упали существенно, но совсем не надолго:

Ведь для инвесторов важно, как быстро растет экономика и сколько на этом можно заработать, а не то, кого они там обидели раньше. И после дефолта экономика Аргентины росла существенно быстрее и стабильнее, чем во время 90-х годов:

А на прошлой неделе орган надзора над финансовыми рынками в Великобритании (FSA) объявил, что 60% всех доходов, выплачиваемых сотрудникам финансовых компаний, должны быть без исключений и независимо от персональных контрактов задержаны до лучших времен. Все аргументы банкиров относительно того, что орган финансового надзора не обладает юрисдикцией над персональными контрактами, были парированы простым, но доходчивым аргументом “Да, над контрактами не обладает, но обладает над банковскими лицензиями”.

Именно таким образом и должно поступать государство, заботящееся о своих гражданах. А инвесторы никуда не денутся. На место старых инвесторов придут новые. Ведь все, что имеет для них значение, это как быстро и стабильно растет экономика, а также какой у нее потенциал в будущем. И тогда в инвесторах недостатка никогда не будет.