Подпишитесь!

Размышления о макроэкономике и спекуляциях

Валютные махинации


28 марта 2011 г.

На прошлой неделе Почти две недели назад японская йена резко подскочила до рекордного со Второй мировой войны курса к доллару. В ответ на это страны G7 заявили о своей готовности к проведению совместных интервенций на валютном рынке на анти-пользу японской йене. Это означает, что центральные банки стран G7 продавали японские йены, покупали что-то другое (видимо, доллары США) с целью понижения обменного курса японской йены. После заявлений и интервенций курс йены вернулся на предыдущие уровни:

image

Цинизм стран G7 и их центральных банков, наверное, должен поражать, но не поражает.

Во-первых, когда центральный банк Японии за японские йены покупает другие валюты, то механизм таких операций не вызывает вопросов. Но когда Банк Англии или Бундесбанк Германии заявляют, что они, якобы, продают японские йены и покупают другие валюты, то такие операции начинают вызывать вопросы. Например, откуда у Банка Англии йены для проведения подобных валютных операций?

Конечно же, Банк Англии не умеет просто так продавать японские йены. Даже если у Банка Англии на счете и было немного йен, то находились они там явно с иными целями. Следовательно, источником проданных Банком Англии йен являлся Банк Японии, который попросил от своего имени на предоставленные йены купить немного долларов. Вся совместность проведенных интервенций – это лишь политически корректное описание махинаций Банка Японии на валютных рынках, которому было дано разрешение со стороны G7 на подобные действия. То, что в Китае называется манипуляциями обменным курсом, в Японии называется совместными учениями операциями.

Во-вторых, проблемы, вызванные природным катаклизмом, в Японии до сих пор еще не закончились. Тысячи людей числятся пропавшими без вести, опустошена и разрушена огромная территория, страна в целом испытывает перебои с электричеством, а предприятия – с поставками комплектующих и т.п., не говоря про все еще тлеющие атомные реакторы. Совершенно очевидно, что Японии требуется импорт, который поможет ей восстановиться от удара стихии и его последствий. И начать можно было бы с немедленного импорта энергоресурсов и незараженных продуктов питания.

Но вместо энергоресурсов и продуктов питания центральный банк Японии покупает иностранную валюту в целях поддержания экспортеров?! Не только ничего чужого не возьмем, но и свое все отдадим. А разрушенные стихией регионы и паникующее население пусть как хотят, так и выкручиваются.

Однако, случай с Японией интересен не только тем, что наглядно демонстрирует абсурдность многих положений современной экономической теории. В том числе и относительно тезиса о безоговорочной полезности экспорта против внушаемой вредности импорта, который СМ уже обсуждало ранее.

Этот случай интересен еще и тем, что напоминает о еще одном любим тезисе экономической теории о неких потоках финансового капитала. Эти капиталы, якобы, пересекают суверенные границы государств и часто при этом приводят к разным пакостям. Например, к резкому росту обменного курса японской йены. Или к финансовому кризису в Азии 1997-го года. Или к кризису в еврозоне в данный момент. Ничего подобного не существует в действительности. Кстати, этот тезис тоже уже вспоминался СМ вскользь в привычках золотого стандарта.

Во времена золотого стандарта, когда все деньги были обеспечены золотом, движение этих денег можно было визуализировать в виде движения золота. Изменения объемов золота во владении отдельно взятого государство приводили к изменению его финансовых возможностей. Рост объемов золота во владении формально позволял такому государству увеличить расходы бюджета, а падение объемов золота фактически вынуждало к сокращению расходов. Опосредованное золотом движение денег тогда можно было называть движениями капитала.

В современном мире, т.е. начиная с 1971 года, когда Президент США Никсон в одностороннем порядке отказался о конвертации доллара в золото, что привело к распаду Бреттон-Вудской системы, любые деньги ничем формально не обеспечены, а обменные курсы денег разных стран являются свободно плавающими. Поскольку современные деньги ничем не обеспечены, а их обменные курсы свободно плавают, то движение таких денег через суверенные границы невозможно визуализировать в виде потоков. А за исключением наличных денег и самого движения через суверенные границы не существует.

Возьмем простой случай валютообменной операции. В любой такой операции на каждого продавца валюты есть покупатель. И если продавец продает 100 долларов за йены, то покупатель покупает 100 долларов за эти же йены. Покупатель не сможет за тот же объем йен купить, скажем, 110 долларов и, таким образом, увеличить объем долларов и наоборот. В любой валютной операции объем валют остается тем же. Меняется лишь владелец валют.

Возьмем теперь чуть более сложный случай международной торговли. Некое предприятие экспортирует товары в другую страну и получает за эти товары доллары США. Например, Газпром экспортирует газ в Евросоюз. Экспортируемый газ, очевидно, пересекает суверенные границы, и образует поток. Пересекают ли доллары США какие-либо суверенные границы в обратном направлении?

Когда Газпром получает на свои банковские счета доллары США, то деньги на этих счетах являются обязательством банка. Любые деньги на любых банковских счетах являются обязательством соответствующего банка. Эти обязательства могут быть номинированы в любой валюте, но они не есть сама валюта. Когда Газпром получает выручку в долларах США за экспорт газа, его остаток на текущем долларовом счете, скажем, в Газпромбанке увеличивается (обязательства Газпромбанка). Одновременно с этим и на эту же сумму увеличивается остаток на счете Газпромбанка, например, в Bank of America (обязательство Bank of America). И одновременно с этим увеличивается остаток на резервном счете Bank of America в ФРС США (обязательство ФРС США). А уж обязательства ФРС США и есть доллары США. Но эти доллары США принадлежат не Газпрому, а Bank of America. Итого, газ ушел за границу, а доллары так и остались в США. Газпром может, конечно, обменять обязательства Газпромбанка на что-нибудь иное, но это уже совсем другая история, не имеющая отношения к экспорту газа.

Итого, в современном мире не существует потоков финансового капитала, пересекающих суверенные или любые иные границы. Причина, по которой потоки не существуют, очень проста: поскольку объем финансового капитала не изменяется, то и поток не может существовать. Это есть элементарная физика бытового уровня, которая, тем не менее, является непостижимой для экономистов-теоретиков.

Чем же интересен случай с Японией в данном контексте?

Доллар США типично считается главной валютой-прибежищем. Это означает, что в случае обострения ситуации в мире обменный курс обычно доллара растет, т.к. финансовые капиталы, якобы, ищут безопасное пристанище и находят его в США. Авария на атомных реакторах в Японии до сих пор является риском не только для Японии, но и международного масштаба. Однако, это был курс японской йены, который резко вырос, что принудило Банк Японии к указанным выше валютным интервенциям. Какие бы не были причины резкого роста курса йены, вся эта история категорически противоречит ортодоксальным понятиям потоков финансового капитала, о которых ортодоксальная экономика тут же удобно забывает.

Вместо вымышленных потоков финансового капитала в мире существуют потоки валютных рисков. Соответственно, когда Газпром экспортирует газ, то обратным потоком для него является поток валютного риска, который явно ведет к росту его объема по другую сторону суверенной границы. А когда Газпром продает эти доллары на рынке за рубли, то он продает и валютный риск, который переходит к покупателю долларов. Этот валютный риск будет ходить кругами до тех пор, пока владельцем долларов не окажется американское предприятие, для которого доллары – родная валюта.

Обменный курс йены резко вырос, потому что частный сектор Японии начал резко избавляться от валютного риска. В конечном счете покупателем этого риска стал Банк Японии. Есть в этом экономический смысл или нет, но Банк Японии может покупать валютный риск до бесконечности, т.к. его целью является ослабление обменного курса йены.

В противоположность Банку Японии в развивающихся странах типичной является ситуация, когда местный центральный банк пытается усилить или поддержать обменный курс местной валюты. Для этого он пользуется своими золотовалютными резервами, запасы которых по рекомендациям МВФ должны измеряться в месяцах объема импорта. Звучит знакомо, не так ли?

Когда экспортеры экспортируют в развивающиеся страны или покупают в них реальные (прямые иностранные инвестиции) или финансовые активы, то они покупают валютный риск. Современная функция МВФ состоит в патрулировании минимизации этого риска. Например, через навязываемую фиксацию обменного курса. Но минимизации для кого? Примеры еврозоны четко указывают на то, чьи именно риски минимизируются.

 

Вывод

Совместность интервенций G7 на валютном рынка означает, что Банк Японии получил “добро” на валютные манипуляции в дозволенном G7 объеме.

Потоки финансового капитала не существуют, т.к. объемы финансового капитала не изменяются.

Экспорт товаров соответствует импорту валютного риска. Последующий импорт товаров ведет к исчезновению валютного риска на уровне финансовой системы. Если Банку Японии не нравятся валютные риски, то ему стоит внести рекомендацию в Правительство о действиях по ограничению экспорта и увеличению импорта.

И последнее, любимое :) … Валютные курсы должны свободно плавать. Фиксация обменного курса является дотацией. МВФ, как поборник неолиберализма, должен горой стоять за свободный рынок. Хотя если дотации текут в правильную сторону, то это тогда уже совсем не дотации, а свободный рынок.

Для чего нужны профсоюзы


13 марта 2011 г.

События в штате Висконсин в США вполне могут стать началом конца. Своеобразным “последним звонком”.

Новоизбранный губернатор-республиканец штата Висконсин в США, Scott Walker, объявил войну против профсоюза госслужащих штата и выиграл ее. На прошедшей неделе республиканское большинство Законодательного собрания штата, используя юридическую лазейку в Конституции штата, протолкнуло законопроект, лишающий госслужащих штата права на организованную защиту собственных интересов. В пятницу губернатор подписал законопроект.

Место текущих событий, штат Висконсин, подчеркивает ироничность ситуации. Этот штат традиционно славился прогрессивными идеями. Например, в нем впервые в США было введено обязательное страхование рабочих от травм на рабочем месте. Или впервые в США было введено прогрессивное налогообложение. Или впервые была законодательно запрещена дискриминация по сексуальной ориентации. Висконсин также стал местом, где родилась и была впервые в США реализована идея пособий по безработице. Большинство этих реформ проводились в рамках идеи Висконсина. Война с профсоюзами никогда не считалась признаком прогрессивности.

Однако, идеологическая война с профсоюзами не есть что-то новое в современном мире. Scott Walker всего лишь передвинул рубежи военных действий, посягнув на доселе запретное.

Идеология этой войны возникла приблизительно в тот момент времени, когда идея независимых центральных банков завоевала умы политиков. Ведь, якобы, только независимый центральный банк может успешно контролировать инфляцию цен.

В качестве механизма контроля над ценами выступили идеи главного идеолога монетаризма - Милтона Фридмана. Именно Милтон Фридман, на основе исследований новозеландца Филлипса, выдвинул идею естественного уровня безработицы. В соответствии с этой идеей между инфляцией и безработицей существует естественная связь, на которую можно влиять, лишь повышая эффективность рыночных механизмов. Иными словами, лишь убирая барьеры в виде государственного регулирования трудовых отношений.

Идея естественного уровня безработицы впоследствии была трансформирована в вуду-магию под названием NAIRU (Non-Accelerating Inflation Rate of Unemployment или уровень безработицы, не вызывающий ускоряющейся инфляции). Чему именно равен этот уровень, экономисты сказать не могут и применяют различные вуду-методы математики и статистики для ее оценки. Эти оценки имеют столь большую разбежку, что использовать их в качестве инструмента экономической политики невозможно. А для полного завершения “картины маслом” центральные банки подменили инфляцию ее ожиданиями. В итоге и NAIRU посчитать нельзя, и ожидания инфляции у всех могут быть разные, т.е. полная независимость центральных банков и такое же полное отсутствие ответственности.

Лежит ли в основе всего этого идеология? Ох как много.

Центральные банки, как попугаи или испорченная пластинка, без умолку барабанят про инфляцию и ее ожидания. Но при этом они совершенно не интересуются механизмами и природой ценообразования в рыночной экономике.

Современная экономическая теория утверждает, что конкуренция на рынке приводит к тому, что все цены устанавливаются рынком, а сама цена определяется уровнем, где предельный доход равен предельным издержкам. В силу закона убывающей доходности при дальнейшем росте производства предельные издержки начинают превышать предельный доход, что делает рост производства бессмысленным. И наоборот.

Вот и вся теория ценообразования в рыночной экономике: цены устанавливаются рынком, к рынку претензий нет и быть не может, вопрос закрыт. И поскольку самой большой издержкой в глазах современной идеологии является рабочая сила, то с ней и надо бороться. Несмотря на то, что рекордные корпоративные прибыли, фиксируемые в последнее время, явно указывают на иную реальность.

И вновь, ироничность ситуации заключается в том, что из всех экономических теорий, получивших хоть какое-то признание в этом мире, лишь Маркс с трудовой теорией стоимости со всей серьезностью подошел к проблеме ценообразования в капитализме. Всех остальных эта проблема просто не интересует. Включая и центральные банки, которые, конечно же, на дух не переносят теории Маркса.

Однако, вопрос не в том, хороша ли теория Маркса. В рамках темы этого поста данный аргумент интересен лишь тем, что подчеркивает идеологическую подоплеку современных борцов с инфляцией. Если бы они на самом деле интересовались причинами инфляции, то они интересовались бы ее причинами, которые, возможно, в разных ситуациях будут разными. И решения, соответственно, тоже могут быть разными.

Хотя с другой стороны, как решения могут быть разными, если все, к чему центральные банки стремились, это к ограничению роли государства в экономике. И если все, что центральные банки сами имеют, это изменение процентной ставки. Но это был их собственный и сознательный идеологический выбор.

Так для чего же нужны профсоюзы?

В современном индустриальном мире термин “рабочая сила” скрывает за собой очень много деталей. В традиционном понимании он означает работников в противоположность менеджерам, которые также являются участниками производственного процесса. Задача профсоюзов состоит в представлении интересов работников перед менеджерами. Это противостояние работников и менеджеров подчеркивается тем фактом, что во многих странах менеджерам законодательно запрещено организоваться в профсоюзы.

Профсоюзы работников не находятся в прямом противостоянии с владельцами капитала. Они находятся в противостоянии с менеджерами компаний, которые якобы защищают интересы владельцев капитала. Менеджеры же обладают естественной властью в силу организации производства, и рост прибыли или снижение издержек означает для них рост собственных доходов. А акционеры имеют полную власть как собственники производства.

Итак, на сцене уже выступают три группы участников: работники, менеджеры и акционеры. Но список действующих лиц на этом не заканчивается.

Помимо работников, менеджеров и акционеров в экономике существуют также организации полумонопольного характера: юристы, аудиторы и так далее. Эти участники организовываются по профессиональным признакам и также обладают вполне определенной властью.

Полный запрет профсоюзов работников не решает проблемы концентрации власти остальных участников. А от профессиональных организаций просто невозможно избавиться. При наличии подобных реалий, является ли избавление от отдельных организаций выгодным для экономики? Рассмотренная ранее теория второго лучшего утверждает, что такие решения скорее всего приведут к ухудшению ситуации, а не ее улучшению. Но такие вопросы в рамках идеологической войны против профсоюзов всегда остаются без ответа.

Поскольку все участники производственного процесса конкурируют друг с другом, то слепое уничтожение профсоюзов вряд ли приведет к снижению цен или росту занятости, а скорее всего приведет к росту доходов менеджеров и других профессиональных организаций. Вполне очевидно, что сохранившиеся организации увеличат свой доход за счет тех участников, чьи возможности к отстаиванию собственных интересов были насильственно уменьшены.

Профсоюзы работников являются необходимым элементом здорового общества и экономики. Их роль состоит в балансировании требований всех конкурирующих сил в рамках производственного процесса. Этот баланс является очень тонкой структурой, а его форсированное или эволюционное изменение в пользу одной из сторон может быть чревато серьезными экономическими и социальными последствиями. И эти последствия могут возникнуть не только, когда баланс сил смещается в сторону менеджеров, но и наоборот.

Примером последнего является история 70-х годов, когда нефтяной шок привел к инфляционному шоку. Наличие сильных профсоюзов угрожало тогда столкнуть экономику в инфляционную спираль. Объявленная профсоюзам война ознаменовала собой смену экономической идеологии, но также поставила экономику на путь к современному финансовому кризису.

 

Вывод

Профсоюзы являются неотъемлемым и критически важным элементом производственных отношений. Задача профсоюзов состоит в поддержании баланса. Их уничтожение нарушит баланс, что приведет к тяжелым последствиям.

Уоррен Баффет как-то сказал:

Идет классовая война … но это мой класс, класс богатых, начал войну, и мы побеждаем (There’s class warfare … but it’s my class, the rich class, that’s making war, and we’re winning)

Общество – это очень мягкая структура. Но, как показывает история тысячелетий, меньшинство может выиграть битву, но никогда не может выиграть войну.

А Scott Walker – просто очередной клоун.

Инфляционные переживания


5 марта 2011 г.

Непрекращающиеся разговоры о якобы разгоняющейся инфляции не покидают истеричную финансовую прессу и такие же умы центральных банкиров. Все идет к тому, что Банк Англии очень скоро будет “вынужден” повысить процентные ставки. “Инфляционное” давление также растет и на ЕЦБ. И хотя более крупные центральные банки, как верховные жрецы, могут себе “позволить” определенную степень свободы действий в интерпретации событий, мелкие страны “вынуждены” следовать религии неолиберализма до последней буквы. Некоторые центральные банки в мелких развитых странах уже успели повысить процентные ставки, а местами и не раз. За это им можно поставить неолиберальный зачет.

Совершенно очевидно, что центральные банки сами себя заговорили в свой религиозно-инфляционный угол. Поскольку они практически ни о чем ином, кроме как инфляции, думать и говорить не могут, то теперь им приходится бороться с собственной тенью. Ведь инфляция якобы растет, и местами уже даже превышает собственноручные уровни официальной терпимости.

Однако, всем, кто хоть немного интересуется макроэкономической ситуацией в мире, понятно как день, что частная экономика повсеместно все еще слаба до слез на глазах. Эта касается также и экономики Германии – одного из главных примеров неолиберализма в деле запудривания мозгов обывателям. Сегодня, как, возможно, никогда ранее Германия заслуживает звание экономического фри-райдера (free rider), т.е. безбилетного зайца, который бесплатно катается благодаря фискальным дефицитам в других странах, включая Ирландию и Грецию. Ведь фискальные дефициты этих стран стимулируют импорт и в том числе импорт из Германии.

С другой стороны, несмотря на все немецкое бахвальство, в Германии до сих сохраняются абсолютно рекордные для немцев дефициты бюджета (хотя фактический дефицит в 2010 оказался почти в два раза ниже). Поэтому совсем неудивительно, что а) внешнеторговый и б) внутренний фискальный стимулы “сбили” уровень безработицы до рекордно низкого уровня. И хотя экономика Германии растет удивительными темпами, розничные продажи продолжают наводить тоску (на графике показан индекс роста падения розничных продаж в Германии относительно 2005 года):

image В чем же заключается смысл немецкой экономики для граждан Германии? Но такие вопросы – это удар ниже пояса для современной экономической идеологии.

Экономическая дистрофия заставляет центральные банки, как единственных в современном мире идеологических защитников макроэкономики, носиться с любыми удачами в экономике на доверенных им территориях как с писаными торбами. Ничего удивительного. Ведь спустя уже более чем три года после начала глобального финансового кризиса положительных пунктов в активах ЦБ остается все еще так мало, а отрицательных – все еще так много. И поэтому, когда некий иностранный ЦБ начинает косвенно посягать на достижения собственного ЦБ в экономке, можно всенародно наблюдать воодушевленную перебранку поборников народного счастья. Хотя опять же ничего удивительного. Ведь как утверждают идеологи, в рыночной экономике  каждый сам за себя, и пусть победит сильнейший. Об этом еще Дарвин говорил. Хотя, с точки зрения некоторых современных биологов, теория эволюции и естественного отбора Дарвина не имеет никакого отношения к развитию человека и цивилизации. Но это опять удар ниже пояса.

Идеологические разброд и шатание в рядах центральных банкиров достигло уже такой степени, что в качестве обвиняемого в перепалках типично выступает центральный банк США, которые на пару являются отцом и родиной неолиберализма. Комично, но это неповиновение заставляет вспомнить слова другого отца – отца мирового пролетариата: верхи не могут, низы не хотят.

“Обвинения”, которые выдвигаются против ФРС и г-на Бернанке, типично указывают на их упорство по реализации программ количественного облегчения, которые якобы девальвируют доллар относительно валют более правильных центральных банков, а также являются основной причиной растущей инфляции в связи с ростом цен на природные ресурсы и продукты питания. Но поскольку через пару месяцев уже вторая по счету программа количественного облегчения ФРС подойдет к концу (в конце июня), то если в экономике США не произойдет чудо, Бернанке придется совсем несладко. После полного провала двух программ (доллар не упал, процентные ставки не упали, кредитование не выросло и т.д.) обосновать необходимость третей будет очень нелегко.

То, что программы количественного облечения и реальная экономика, есть две большие разницы, Япония уже давно устала доказывать. Аргументы о том, что Япония плохо старалась, или что Япония – это дело тонкое, откровенно смешны. Хотя, если такая математически сложная наука, как современная экономическая теория, не в состоянии количественно определить, что значит “плохо” и что значит “дело тонкое”, то это есть очень грустно, а не смешно.

Да, программы количественного облегчения не имеют какого-либо существенного и прямого влияния на реальную экономику. Кроме общих слов об эффекте богатства, глупостях о денежном мультипликаторе, виртуальных инфляционных ожиданиях, абстрактных реальных (т.е. после учета инфляции) процентных ставок и т.п. современная экономическая теория не может предложить никакого механизма трансмиссии.

Программы количественного облегчения меняет структуру финансового портфеля частного сектора, заменяя долгосрочные активы (облигации) на однодневные банковские резервы. Форсированное изменение этой структуры в огромных объемах (почти 2 трлн долларов) и в столь короткие сроки приводит к дислокации на финансовых рынках. Финансовые рынки, как верные последователи своих учителей, верят во всякие глупости типа денежного мультипликатора и банально не могут переварить столь существенное вмешательство внешней силы, обладающей неограниченными финансовыми возможностями. И поскольку целью действий ФРС является борьба с дефляцией, то многие боятся, что столь сильный импульс со стороны ФРС станет слишком успешным и приведет к гиперинфляции и коллапсу мировой экономики. Поэтому надо запасаться самым необходимым – энергоносителями и другими природными ресурсами, а также продуктами питания. А еще лучше фьючерсами на них.

И цены растут. В конце концов ведь стремится же Бернанке создать ощущение роста богатства в связи с ростом цен на активы (а чем фьючерсы хуже акций?), которое якобы должно стимулировать население тратить деньги. Но теперь население уже на самом деле должно тратить. И здесь возникает два интересных аспекта.

Во-первых, рост цен на энергоносители и продукты питания означает, что население теряет реальную покупательную способность своих доходов. На кушать, греться и ездить особенно не сэкономишь, и поэтому приходится экономить на остальном. В итоге и при прочих равных экономика получает падение спроса на остальные группы товаров и дефляцию.

Кстати, совсем не смешно, но современная экономическая мысль для таких случаев обычно предлагает рост процентных ставок. Ведь именно это собирается делать ЕЦБ, который произвел настоящий фурор на финансовых рынках на прошлой неделе. И если “рост процентных ставок приведет к росту предложения энергоносителей и продуктов питания” не является верным описанием хода мысли ЕЦБ, то какая экономическая логика или ее отсутствие тогда управляет ими?

Если бы у всесильного ЕЦБ была экономическая логика, то он, например, ради общего блага, т.е. ради сокращения потребления нефти, обязал бы правительство Германии ввести лимиты скорости на автобанах. Или, ради роста предложения продуктов питания, обязал бы запретить дотации на производство биодизеля. Но это уже уход от темы, как со стороны ЕЦБ, так и со стороны СМ.

Во-вторых, рост цен на природные ресурсы и продукты питания может означать не только рост спроса, но и сокращение предложения.

В большинстве случаев рынок природных ресурсов – это олигополистический рынок, на котором предложение формируется ограниченным числом производителей. Решения отдельных производителей/поставщиков могут оказывать влияние на уровень цен в целом. Олигополистические рынки обычно, явно или неявно, функционируют в рамках организованного картеля. Строительный рынок в любой стране очень часто имеет подобную структуру. Однако, самый простой пример – это ОПЕК и уникальная роль, которую Саудовская Аравия оказывает на мировые цены на нефть.

На данный момент уровень добычи нефти ОПЕК практически совпадает со средним уровнем за последние 10 лет (29.1 млн баррелей в день сейчас против 28.8 млн в среднем за период). При этом Саудовская Аравия сейчас производит даже меньше нефти, чем в среднем за последние 10 лет. В целом ОПЕК производит на 10% меньше, чем три года назад в середине 2008 года (32.3 млн баррелей в день). Какой именно образом ЕЦБ представляет себе механизм трансмиссии роста процентных ставок в еврозоне на рост уровня нефтедобычи ОПЕК и, в первую очередь, Саудовской Аравии?

Но если в случае нефти и других природных ресурсов еще можно допустить, что рост мировой экономики в последние полгода-год предъявляет определенные требования к предложению нефти на рынке, то очень тяжело предположить, что цены на продукты питания растут, потому что люди вдруг стали больше есть. Кстати, если бы ЕЦБ интересовался не только инфляцией, а еще и экономикой, то возможно широкая публика в еврозоне узнала бы, что еврозона является чистым экспортером продуктов питания, экспорт которых увеличился в неполном 2010 году по сравнению с тем же периодом 2009 года в почти два раза.

Совершенно не будучи экспертом в проблемах производства продуктов питания, СМ может точно утверждать, что население развитых стран не голодает. Развитые страны производят 6000-8000 ккал в день на человека, и поэтому, как бы кто не мерял, производство продуктов питания в них явно превышает потребности населения. И цены растут по иным причинами. Например, 10 лет назад правительство США оценило потери продуктов питания по вине потребителей в 27% от объема поставок. Но самой банальной причиной роста цен на продукты питания является падение предложения ввиду различных природных катаклизмов, зачастивших в последнее время. Как, например, засуха в прошлом году в России. Или катастрофическое наводнение в этом году в Австралии. И так далее.

Производство природных ресурсов и продуктов питания определяется и зависит от объективных циклов, в то время как спрос на них остается достаточно стабильным. Для продуктов сельского хозяйства продолжительность этого цикла объективно равна одному сельскохозяйственному периоду, и поэтому независимо от сиюминутных желаний обычно приходится ждать нового урожая. Для других природных ресурсов продолжительность цикла зависит от конкретного типа природных ресурсов и текущего уровня цен на них. И как только цены на некий ресурс превышают определенный уровень, то в действие вступают простейшие экономические механизмы, которые приведут к росту предложения, и наоборот. Поэтому, если разработка месторождения, например, золота невыгодна при цене ниже 1000 долларов за унцию, то разработка этого месторождение будет прекращаться и возобновляться, как только цена пересекает критический уровень. Все это делает цены на природные ресурсы очень волатильными. Например, для сельскохозяйственного подиндекса самого распространенного индекса цен на природные ресурсы S&P GSCI краткосрочные колебания в 100% и больше процентов являются обычным делом:

image

И все это делает такую инфляцию в развитых странах самозатухающей. Подобная инфляция убивает сама себя. И обычно стоит лишь дождаться завершения соответствующего цикла.

Такая инфляция может развиваться лишь при одном условии. Этим условием является рост заработной платы, который подтверждает рост уровня цен. Но в какой именно стране развитого мира на сегодняшний день необоснованный рост зарплаты является “проблемой”?!

 

Вывод

Современная инфляция в развитых странах опасна. Но она опасна дефляцией, поскольку рост цен на жизненно необходимые товары не подтверждается ростом номинальных доходов населения.

Если 40 лет истории на графике выше являются каким-либо свидетельством, то на рынке природных ресурсов в данный момент надувается очередной пузырь исторических пропорций.

Если события 2008 года являются каким-либо свидетельством, то ЕЦБ уже давно растерял все свое доверие. Тогда, прямо перед коллапсом мировой экономики, ЕЦБ в своих параноидальных страхах перед инфляцией повысил процентные ставки.